— Ладно, Юдифь, — сказала Дина, поднимая руку, чтобы остановить изливавшийся на нее поток слов, — давай поговорим об этом браке. Всю следующую неделю мы можем продолжать наши старые споры. Что об этом думает ее отец?

— Исаак? Он отказывается вмешиваться, как он это называет. Как будто отец не должен интересоваться браком дочери. Но, если мы все устроим и Ракель будет счастлива, он тоже будет доволен. И оставит ей по завещанию достаточное состояние. Конечно, ей не нужно покупать мужа…

— У нее есть другие поклонники?

— О, да. Племянник и наследник Эфраима, перчаточника.

— И что она?

— Она его не любит. Я внимательно наблюдала за ней, и могу сказать, что пока она вообще ни в кого не влюблена, — заверила сестру Юдифь. — Теперь расскажи мне о племяннике Джошуа.

— У нас только две дочери, — сказала Дина. — Ты же знаешь, Джошуа не молод. Вряд ли у меня будут еще дети.

Она сказала это вызывающе, как будто бросая вызов сестре, чтобы та могла поддразнить или пожалеть ее.

— У тебя восхитительные девочки, и отец безумно их любит, — тактично заметила Юдифь.

— Да, — сказала Дина. — И у них будет отличное приданое. Но я воспитала Рубена. Ему было девять лет, когда умерли его родители, и он мне почти что сын. И для Джошуа тоже. Он хороший мальчик и умный, правда, немного застенчивый, но очень милый, когда узнаешь его поближе. Он унаследует дело и этот дом. А это — не так уж и мало.

— О, да, — сказала ее сестра, осматриваясь.

— У нас не слишком большая семья, ты и я, — сказала Дина. — Что будет с моими дочерьми, когда Джошуа умрет? Рубен может жениться на девушке, которая решит, что ее муж не обязан помогать своим кузинам или тете, на девушке, которая не полюбит меня и захочет, чтобы я уехала. А это мой дом, Юдифь.

— Ты думаешь, что Рубен будет во всем слушаться жену?

— Да. Он слишком нежный и тихий. Ему нужна жена, которая понимает всю важность семьи.

— Нашей семьи.

— Да.

— С Ракель бывает порой трудновато, но она никогда не забывает о своем долге перед родителями, — сказала Юдифь. — Это правда. Вот о ее сестре я бы такого никогда не сказала.

— Тогда мы должны познакомить их. Но, полагаю, не сегодня вечером. Ракель слишком устала после путешествия, а Рубен, по правде говоря, сильно волнуется. Давай, завтра. Но их надо посадить как можно дальше друг от друга, чтобы они не могли заподозрить, что у нас есть какой-то интерес.

— Превосходный план, — церемонно поклонилась Юдифь сестре. — Ты всегда умела все обустроить. Давай, я позову ее. Мне хотелось, чтобы вы познакомились поближе.

Она повернулась к комнате Ракели и позвала:

— Ракель? Ты мне нужна. Спустись сюда. — Она улыбнулась сестре. — Но ни слова о Рубене.

Когда дневная жара начала спадать и город потихоньку просыпался от полуденной дремы, Андреу и Фелип добрались до собора с инструментами в руках, словно собирались сыграть что-нибудь, дабы собрать денег с толпы, собравшейся по случаю начала совета.

— Думаю, — сказал Андреу, — что стакан вина нам не повредит.

— Но где? — спросил Фелип.

— Это улица Писцов, — ответил Андреу. — Здесь около собора есть таверна.

— Отлично! — заметил Фелип, и они вошли внутрь.

— Интересно, а те двое еще здесь, как бишь их звали?

— Миро и Бенвенист, — ответил Фелип, как только хозяин таверны принес стаканы.

— Те два негодяя? — сказал хозяин. — Это ваши друзья?

— Просто случайные знакомые, — ответил Андреу. — Они любезно порекомендовали нам ваше вино.

— Я не видел их уже два дня, — сказал хозяин таверны. — Обычно они ошивались здесь каждый день. Затем пришел этот коротышка и сказал, что у него для них сообщение, но он, мол, не может ждать. Он передал мне сообщение и несколько монет. Когда я отдал им сообщение, они исчезли, не оплатив счет. И ей тоже не заплатили, — сказал он, указывая вниз по улице. — Они жили у вдовы. Никто их больше не видел.

— А что они сказали, когда услышали сообщение?

— «Матерь Божья». Или что-то вроде того. Затем старший засмеялся и хлопнул другого по плечу. Они перевернули скамью и сбежали.

— И сколько они были вам должны? — спросил Фелип.

Владелец окинул их оценивающим взглядом.

— Десять монет, — сказал он. — Для такого бедного человека, как я, это, — целое состояние.

— Впредь будьте осторожней и берите деньги вперед, — сказал Андреу, оставляя деньги за свое вино на столе. — Они — те еще проходимцы. Но если мы их увидим, то обязательно напомним о долге.

— Возможно, они уехали отсюда в среду утром, — сказал Фелип, когда они поднимались по ступенькам собора.

— Вполне возможно, — ответил Андреу. — Но я полагаю, что они воспользовались светом луны и большую часть пути проехали ночью.

— Интересно, что еще хозяин таверны о них знает?

— И вдова, которая сдала им жилье. Но нам потребуются деньги, чтобы сделать их более разговорчивыми.

Во внутреннем дворике было тепло и тихо. Ракель старательно избегала входить в комнату Жилберта, посылая Юсуфа, если ее мать просила что-либо сделать для раненого.

— С Ракель все в порядке? — спросила ее тетя Дина.

— Все хорошо, — ответила Юдифь. — Моя Ракель сильна и бодра, как и я. Но, как и ты, сестра, она порой ленится. Юсуф так рад выполнить ее поручения, что она иногда позволяет ему делать всю работу вместо себя.

— Она молода, — пробормотала Дина. — Научится. Я устала, сестра. Пойду-ка я спать.

— И я, — сказала Юдифь. — Позади долгий путь.

Остальные последовали их примеру, за исключением лекаря и его шурина. Вечернее небо было похоже на бархатный занавес, усеянный крупными яркими звездами. Вдали не смолкал шум моря.

— Похоже, ночь ясная, — заметил Исаак.

— Да, — сказал Джошуа. — Как красиво! Небо усыпано звездами. Я задаю себе вопрос, смог бы я так же спокойно переносить слепоту. Только чувствовать, но ничего не видеть.

— У каждого есть то, что ему положено, — сказал Исаак. — И хотя частенько я бываю не так спокоен, как стараюсь показать, но все же жаловаться на то, что я слепой, это то же самое, что сожалеть о том, что море мокрое. Я не могу ничего изменить. Но судьба многое мне оставила. Я слышу, чувствую запах и вкус, осязаю. — Ои сделал паузу и фыркнул. — Мы сидим здесь, чтобы познакомиться с вашим племянником, Джошуа?

— Рубеном? Надеюсь, что да, брат. Полагаю, что он уже дома, но прячется.

— Прячется? Могу ли я спросить, в чем причина?

— Страх. Он боится. — Джошуа засмеялся. — И прежде, чем вы спросите меня, в чем причина страха, позвольте мне объяснить, что причина не в «чем», а в «ком».