Джош, подойдя ближе помог ей справиться с подпругой. Теперь он стоял совсем рядом.

— Ты можешь ехать. Я не буду тебя задерживать. Если для тебя не имеет никакого значения тот факт, что я люблю тебя и мои дети тоже, если для тебя ничего не значит наш общий ребенок, который вырастет без отца, уезжай. Я не держу тебя.

Кэрри уже начала залезать на лошадь, вдев ногу в стремя, как вдруг резко повернулась и налетела на Джоша, колотя кулачками его в грудь.

— Я ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу! Понимаешь ты это? Я ненавижу тебя так же сильно, как люблю.

Джош сжал ее в объятиях и держал так до тех пор, пока у нее не прошел приступ ярости. Кэрри плакала.

— Она такая красивая, — всхлипывала Кэрри. — Самая красивая женщина, которую мне когда-либо приходилось видеть.

— Она как коралловая змея. Красива и смертельно опасна.

— Ты не думаешь так на самом деле. Иначе бы ты не женился на ней.

— Мне было девятнадцать лет, когда я совершил эту глупость. Я был просто дураком.

— Мне только двадцать, — всхлипнула Кэрри. — Разве это делает меня дурой?

— Нет, конечно. У тебя же хватило ума, чтобы полюбить меня.

Кэрри рассмеялась сквозь слезы, хотя смех этот больше напоминал нервную икоту.

— Вот это уже лучше. А теперь я хочу увести тебя отсюда, сесть и спокойное тобой поговорить.

— Поговорить? Ты хочешь поговорить со мной? С женщиной, которую ты все время обманывал, говоря, что любишь ее? Ты даже не потрудился рассказать мне то, что знают о тебе все — твоя… жена, дети, твой брат, даже мой собственный брат — все! И не смотри на меня так. Я ведь не слепая. Разве ‘Ринга проникся бы к тебе вчера такой симпатией, если бы он не знал о тебе чего-то?

Джош усадил Кэрри рядом с собой на кучу, соломы и обнял за плечи одной рукой.

— С чего я должен начать?

— Ты еще спрашиваешь? Меня? Как я могу сказать тебе, с чего ты должен начать, если я ровным счетом ничего не знаю? Кроме того, уверен ли ты, что располагаешь временем для беседы со мной? Может, твоя шикарная, бесподобная, блистательная супруга жаждет, чтобы ты поискал вместе с ней бумагу о разводе? Тебя, кажется, не придется долго упрашивать. Может, обвяжем тебе вокруг пояса веревку, которой мы вытаскивали Тема, и отправим тебя нырять за бумагами? Я прошу только об одном — разреши мне собственноручно завязать узел на этой веревке.

Джош прикрыл рот ладонью, чтобы Кэрри не видела его улыбки.

— У Норы есть Эрик. Ты его не видела. Шести футов ростом. Блондин. Обожает ее. Он на десять лет ее моложе.

— Она ведь и тебя старше, правда? — Это была первая приятная мысль, посетившая Кэрри с той секунды, как Нора вошла в дом.

— Намного, — признал Джош. — Ну а теперь чего тебе больше хочется: чтобы я рассказал о себе или позлословить насчет Норы?

— Я внимательно слушаю, — почти не задумываясь ответила Кэрри.

— Мои родители были актерами на вторых ролях, не слишком хорошими, хотя, я полагаю, мой отец мог бы играть гораздо лучше, если бы не выпивал по полгаллона чего-нибудь крепкого каждый божий день. Таким образом, до восьми лет я рос в костюмерных и комнатках в сомнительных отелях. Затем мой отец умер, и…

— Как он умер?

— Свалился с тротуара на проезжую часть и попал под повозку, груженную пивом. Думаю, если бы он мог выбирать, то пожелал бы себе именно такой смерти.

В голосе Джоша не звучало особой любви к отцу, Кэрри это прекрасно слышала.

— Моя мать изжила себя как актриса. Ей больше не было места на сцене. Вдобавок она также любила прикладываться к бутылочке. Она пыталась продолжать свою карьеру в театре, но ей не давали даже эпизодических ролей. Когда мне было десять лет, она, ответив на объявление в газете, отправилась в город Вечность, штат Колорадо, и вышла там замуж за вдовца, мистера Эллиота Грина. У него был маленький домик в городе и взрослый сын.

— Хайрем?

— Да, единственный наследник. — Губы Джоша слегка скривились. — Хайрем всегда был властным, грубым, напыщенным ослом. Все внимание и забота отца долгие годы были направлены на него одного, а тут появился конкурент. Поэтому он и невзлюбил меня сразу же. — Тут Джош улыбнулся. — Я очень привязался к мистеру Грину. Он был человеком добрым и порядочным и продолжал заботиться обо мне даже тогда, когда моя мать умерла после двух лет супружеской жизни с ним. Он сам умер, когда мне было шестнадцать, и его самодовольный сынок унаследовал все. Сразу же после похорон Хайрем пообещал, что, если я не буду его слушаться, он вышвырнет меня из дома. Я избавил его от этого труда. Не прошло и четырех лет, как я ушел сам.

— И чем ты занялся?

— Единственное, что я умел — играть. Я стал актером.

Он остановился, как бы предоставляя Кэрри возможность самой закончить его рассказ. Только тогда Кэрри вдруг припомнила фразу, сказанную Норой.

— Великий Темплетон, — произнесла Кэрри.

Взглянув на Джоша, она заметила, что он улыбается.

— Джошуа Темплетон, — повторила она. — Я слышала о тебе.

— О? — Джош приподнял одну бровь. Его самодовольный вид, казалось, говорил: «Конечно же, ты слышала обо мне. Обо мне слышал весь мир».

Это его выражение лица Кэрри не понравилось.

— Актер? — переспросила она, пренебрежительно глядя на него.

— Шекспировский актер. Лучший актер в мире. Величайший.

Кэрри не могла спокойно слушать, как он расхвастался. Она хотела встать и уйти, но Джош усадил ее обратно рядом с собой.

— Я думал, тебе будет приятно, — сказал он.

Кэрри аж задохнулась.

— Все это время я ломала голову, что такого ужасного ты мог совершить. Я думала, может, ты сидел в тюрьме за ограбление. Я гнала от себя мысль, что ты можешь оказаться даже убийцей. А ты на самом деле всего-навсего актер. — В последнее слово Кэрри вложила столько презрения, сколько могла.

— Не просто актер. — Джош был уязвлен и обижен. — Я — Джошуа Темплетон. Джо-шу-а Тем-пле-тон.

— А я — Кэрри Монтгомери. Кэр-ри Монт-то-ме-ри.

Джош расхохотался.

— Может, теперь ты объяснишь, зачем тебе понадобилось скрывать все это от меня? Зачем ты лгал мне? Зачем назывался чужим именем?

— Я думал, это окажется для тебя важнее.

Кэрри понадобилось время, чтобы осмыслить его слова.

— Ах ты, тщеславный павлин! Ты решил, если я узнаю, что ты — знаменитость, то буду любить тебя только за это? Ты не мог больше оскорбить меня и унизить.

Когда она в очередной раз попыталась встать и уйти, Джош начал целовать ее.

— Я еще не знал тебя по-настоящему. Раньше я не встречал таких, как ты. Обычно женщин притягивает показной блеск, внешние атрибуты.