— Назад!

И голос его прозвучал, как музыка. Давным-давно позабытая музыка ушедшей навсегда героической эпохи.

— С каких это пор Цезарь стал бояться детей и студентов? — сказал он.

Для детей он говорил на единственном доступном им языке — английском. Но ученый джентльмен, к своему немалому удивлению, смешанному с радостью узнавания, услышал родные звуки немножко чудного, немножко искореженного и непривычного для современного слуха латинского языка. Наконец-то он мог понимать. Наконец-то он мог говорить. И он заговорил:

— Это всего лишь сон, о Цезарь!

— Сон? — переспросил Юлий Цезарь. — Что ты называешь сном?

— Все это, — сказал ученый джентльмен, широко поводя вокруг себя руками.

— Да нет же, — вмешался Сирил. — Никакой это не сон, а такое особое волшебство. Дело в том, что мы прибыли сюда из другого времени.

— И мы хотели попросить вас оставить в покое нашу родную Британию, — добавила Антея. — Британия, знаете ли, слишком маленькая и бедная страна, чтобы ее стоило завоевывать.

— Так вы из Британии? — с сомнением в голосе спросил полководец. — Странно. На вас самые чудные одежды, какие я только видел в жизни, но они очень добротно сделаны. Да и волосы ваши пострижены коротко, как у свободных граждан Рима, а не как у грязных варваров. И все же я склонен отнести вас скорее к последним, чем к первым.

— Ну вот еще! — возмутилась Джейн. — Никакие мы вам не варвары! Мы прибыли из страны, где никогда не заходит солнце, а о вас мы прочитали в книжках по истории. И вообще, наша страна очень цивилизованная, потому что там есть всякие чудесные вещи наподобие собора Святого Павла, Лондонского Тауэра, Музея Восковых Фигур мадам Тюссо и…

Тут остальным наконец удалось ее остановить.

— Хватит молоть чепуху! — зашипел на нее Роберт, делая страшное лицо.

Минуту-другую Цезарь молча смотрел на детей, а затем подозвал к себе одного из стражников и что-то сказал ему на ухо. Вслух же он произнес:

— Трое старших детей могут пойти и осмотреть мой лагерь. Немногим чужеземцам, какого бы они ни были возраста, выпадала честь познакомиться с устройством римского лагеря. А студент и это милое дитя пока останутся со мной.

Такой оборот событий, конечно же, мало устраивал детей, но если Цезарь отдавал приказ, то ему были обязаны беспрекословно повиноваться все, даже маленькие дети. Так что Сирил, Роберт и Антея отправились слоняться по лагерю.

Оставшись наедине с Джейн и ученым джентльменом, великий римлянин быстро и без всякого труда вывернул их наизнанку. Однако даже такому мудрому и терпеливому человеку, каким был Цезарь, не удалось постичь и половины всего, о чем они рассказывали.

Во-первых, от ученого джентльмена с самого начала оказалось мало проку. Он без конца уверял Цезаря в том, что все происходящее было сном, и отказывался говорить под предлогом того, что ему ужасно не хотелось просыпаться.

Что же до Джейн, то ее ответы были до отказа переполнены такими невообразимыми в первом веке до нашей эры вещами, как железные дороги, электрические лампочки, воздушные шары, эскадренные миноносцы, дальнобойные пушки и алюминиевые кружки.

— И что же, ваши воины совсем не сражаются мечами? — спросил Цезарь.

— Вообще-то, у них есть сабли, но они больше предпочитают ружья и пушки, — отвечала Джейн.

Цезарь пожелал узнать, что такое ружья.

— Ну, это такие штуки, — сказала Джейн, — из которых нужно стрелять. Ба-бах! — и все вокруг падают мертвыми, знаете ли.

— Но как выглядят эти ваши ружья?

Вы пытались когда-нибудь описать ружье? Джейн даже и пытаться не стала.

— У Роберта есть с собой игрушечной пистолет, — сказала она. — Если хотите, он вам покажет.

Цезарь немедленно приказал послать за остальными, и через минуту оба мальчика уже с увлечением описывали ему принцип устройства пистолетов, а он с таким же увлечением слушал, не переставая вертеть в руках отливавшую сталью игрушку. В этот момент великий римлянин мало чем отличался от самого обыкновенного мальчишки с Кентиштаун-Роуд, да и немудрено — ведь это был отличный двухшиллинговый пистолет, который сослужил детям такую неоценимую службу в древней египетской деревушке.

— Непременно прикажу, чтобы мне понаделали побольше таких пистолетов, — сказал наконец Цезарь. — А вам, о чужеземцы, придется посидеть под стражей, пока я не удостоверюсь в правдивости ваших слов. За минуту до вашего появления я как раз решил, что Британия — слишком маленькая и бедная страна, чтобы ее завоевывать, но ваши рассказы заставили меня изменить это решение.

— Да это же все сплошная чепуха! — не выдержала Антея. — Британия — это всего лишь дикий, заросший непроходимыми лесами остров с туманами и болотами. И ничего-то там хорошего нет, кроме людей. О, люди там очень добрые! Мы, например, знаем одну тамошнюю девочку по имени Имоджен… то есть, Имогена. А пистолеты вам все равно ни к чему, потому что из них нельзя стрелять без пороха, а порох не изобретут еще несколько очень долгих столетий. Мы, кстати, не представляем себе, как его делать, а потому ничем тут вам не можем помочь. О, миленький Цезарь, отправляйтесь, пожалуйста, домой и оставьте в покое нашу маленькую бедненькую Британию!

— Но ведь та, другая, девочка только что сказала мне, что… — начал было Цезарь.

— Все, о чем вам наговорила эта болтушка Джейн, будет только через многие сотни лет, — прервала его Антея.

— А, так значит, она пророчица? — проговорил Цезарь с иронической усмешкой. — Не слишком ли она молода для подобной профессии?

— Если хотите, можете называть ее пророчицей, — вмешался Сирил. — Но только Антея говорит сущую правду.

— Антея? — переспросил Цезарь. — Но это же греческое имя!

— Может быть, и греческое, — озабоченно заговорил Сирил, — но это не имеет никакого значения. Мы просто хотим, чтобы вы отказались от мысли завоевать Британию. Она и впрямь того не стоит.

— Напротив! — возразил Цезарь. — Ваши слова побуждают меня ускорить переправу на остров. Я завоюю Британию хотя бы для того, чтобы выяснить, что же это на самом деле такое. Стража, взять этих детей!

— Быстрее! — закричал Роберт. — Джейн, поднимай амулет, пока стража нас на самом деле не взяла! Хватит с нас вавилонских подземелий.

Джейн подняла амулет над головой и повернулась спиной к заходящему солнцу. Роберт произнес слово силы. Затем дети протолкнули остолбеневшего от изумления Джи-джимми сквозь узорчатую арку и со всей возможной быстротой устремились за ним — в полутемный, пыльный, заваленный книгами и папирусами (но в эту минуту самый уютный на свете) кабинет ученого джентльмена.

* * *

Лишь очень немногим ученым мужам известен тот любопытный исторический факт, что в один из дней, когда войска Юлия Цезаря стояли лагерем на северном берегу Галлии (насколько я могу судить, где-то неподалеку от нынешней Булони), великому полководцу довелось сидеть в лучах заката у своей палатки и задумчиво глядеть на красно-фиолетовые воды пролива, в будущем известного под именем Ла-Манша. Когда солнце уже склонилось к самому горизонту, он внезапно вздрогнул, протер глаза и велел позвать своего секретаря. Из палатки тут же появился белокурый молодой человек.