Я высыпал камешки из ведра на внушительную кучу у стены сарая. Эти ещё можно будет использовать: или печку сложить, или в фундамент закатать... Пучок сухой травы стёр с лопаты свежую землю и прошёлся по лезвию топора, уничтожая следы едкого древесного сока. Так, инструменты я в порядок привёл, теперь осталось только лом оттащить обратно к доктору, и всё. Разве что заставят перекопать освобождённую от «захватчиков» землю...

— Помогите...

Сначала я решил, что мне просто почудилось и это ветер поёт, аккомпанируя себе на струнах луговой травы, но крик повторился. Слабый, словно из-за высокой преграды... Кричат на реке? Я скинул сапоги и трусцой побежал по тропинке, ведущей на вершину холма, за которым дом ведуньи прятался от близкой воды.

Я оказался прав: на плёсе кто-то барахтался в воде, судорожно пытаясь удержаться на плаву рядом с перевернувшейся лодкой. Ещё двое незадачливых рыбаков дрожали от холода — рановато ещё для купания-то! — на илистом песке у кромки камышей. Мальчишки, лет по десять, мокрые и испуганные. А третий что же к берегу не плывёт? Не умеет? Так на кой фрэлл отправился на рыбалку?! Безрукавка полетела в сторону, а я плюхнулся на задницу, съезжая по крутому склону холма к воде.

А речка-то не такая уж узенькая, как казалось сверху! Что же делать? Давненько же мне не приходилось плавать... А, была не была! И я скрепя сердце прыгнул в объятия реки, лихорадочно вспоминая, что же нужно делать, чтобы остаться на поверхности этого живого зеркала...

От погружения в воду грудь на несколько мгновений свело так, что невозможно было сделать и вдоха. С трудом прогоняя последствия шока, я поплыл. Первые движения были судорожны и неуклюжи, но если когда-то учился плавать, эта наука не забудется и до самой смерти. Гребок — ладони описывают сжатый круг, толкая тяжёлые складки воды вниз и назад, под грудь, поднимая тело — ноги, согнутые в коленях, выпрямляются, отталкиваясь от других вязких глыб... Стараюсь плавно и быстро скользить в самом верхнем слое... В конце гребка голова чуть приподнимается над водой — ровно настолько, чтобы сделать короткий вдох, — и снова погружается, почти до самых бровей. Подниматься выше нельзя: теряется скорость. Приоткрываю глаза на время вдоха, чтобы убедиться, в нужном ли направлении я плыву. Вот когда в полной мере можно оценить преимущество короткой стрижки — мои прежние «локоны» уже давно налипли бы на лоб, забились в глаза и скрипели бы на зубах... Вперёд... А тут неслабое течение: тяжело же мне придётся на обратном пути... Когда до перевёрнутой лодки меня отделяло всего несколько гребков, я почувствовал, как что-то скользкой петлёй захлёстывает ногу и тянет вниз. Что-то холодное, царапающее кожу, и... Не имеющее отношения к животному миру! Я дёрнулся, лягнул свободной ногой какую-то студенистую массу и вынырнул на поверхность.

Что это?!

«Местный дух...» — бесстрастно сообщила Мантия.

Дух?

«Водяник[11]озорничает...» — Лёгкая усмешка.

Озорничает?! Очередная петля с завидным упорством обернулась вокруг меня, вспенивая воду, и потребовалось отчаянное усилие, чтобы разорвать её хватку и пустить в грудь немного воздуха.

Его... Нужно... Отогнать...

«А почему — не уничтожить?»

Действительно, почему?

На мгновение мне показалось, что такой исход будет самым предпочтительным. Уничтожить. Низвергнуть в Пустоту. Стереть самый След пребывания. Пить губами его предсмертный крик, горький и пьянящий, словно выдержанное вино... Уничтожить, а не убить. Убийство сохраняет жертве шанс на существование в иных Пластах. То, что могу сейчас сотворить я, не оставит никаких шансов. Никому. Даже той шушере, что ошивается в свите речного царька... Фрэлл, о чём я думаю?! Откуда эта «жажда крови»? Такая болезненная... Такая сладкая... Такая сильная, что я почти не могу ей противиться... Нет! Не хочу! Не позволю!

Это совершенно ни к чему!

«Ты уверен?»

Да... Сними Вуаль!

«Это опасно...»

Я знаю! Но иначе я утону!

«Как пожелаешь...»

Спазм сотряс всё тело, от кончиков пальцев до кончиков волос. Кокон рассыпался на клочки. Я взмыл вверх, к лазурному небу и вдохнул свежий аромат текущей воды. А потом...

Мантия взметнулась вокруг меня рваными Крыльями.

Подозреваю, что магический Пласт реки поглотила в этот момент жёсткая вспышка изумрудно-чёрного пламени. Я не мог этого видеть — сил вызвать Внутреннее Зрение не оставалось. Я только почувствовал, как по воде пробежала рябь, и на один мучительно-долгий миг гладь реки застыла. Она не стала льдом. Она не стала камнем. Это была всё та же вода, но лишённая жизни. Всего на один миг река и её обитатели оказались за Порогом. Но этот миг закончился, и вода вновь начала своё вечное движение.

Убирайся прочь, Хозяин Реки! Прочь, пока я не открыл Врата настежь!

Ужас, охвативший водяника, был почти физически ощутим — я не успел сделать очередной вдох, как остался наедине с рекой, Мантией и тонущим... гномом?!

Гнев удалось унять не с первой попытки, но я постарался сделать это как можно быстрее и подплыл к Гедрину уже в тот момент, когда он устал бороться и, нахлебавшись воды, начал погружаться в пучину. Пришлось нырнуть следом и нашаривать хоть что-нибудь, за что можно держаться и держать... Есть! Отчаянный гребок, ещё один... Моя голова разорвала плёнку воды, появляясь на поверхности. Неимоверное по тяжести усилие — и голова гнома тоже оказалась выше уровня реки. Чуть-чуть — но вполне достаточно, чтобы он мог дышать. Интересно, и как долго я смогу бултыхаться, удерживая на плаву двойной груз? А, неважно! Мне нужно добраться до берега, вот и весь приказ, короткий и ясный...

Я — невеликий пловец и по большей части не люблю много времени проводить в воде. А если добавить к этому измученное побоями и непривычной работой тело... Я не знаю, как доплыл. Последние гребки, как мне показалось, в клочья разорвали напряжённые мышцы, и только коснувшись ногами зыбкого дна, я понял, что победил. На этот раз. Пусть моим противником был я сам — но я победил! И чувство гордости на несколько минут помогло не ощущать крупную дрожь, колотившую меня на горячем летнем воздухе. Я успел заметить ведунью, спешащую вниз по склону холма, успел толкнуть неподвижную тушку гнома подальше от воды и — самое главное! — успел скомандовать Мантии: «Вуаль!» А потом рухнул на песок, носом утыкаясь в подвяленную солнцем тину.

Меня трясло и ломало — не только от встречи с водяником и успешной попытки обуздать охватившее меня безотчётное желание рассеять речного духа пылью по ветру (или, наверное, правильнее было бы сказать: каплями по реке?), а и просто от того, что я замёрз, проведя столько времени в холодной воде после полдневного труда на жаре. Барабанной дробью по спине бежали мурашки, зубы стучали, как копыта взбесившихся лошадей, скрюченные пальцы не хотели разжиматься... Я слышал голоса, чувствовал, как меня поднимают и кутают во что-то сухое, но не мог вытолкнуть из себя ни слова. А сказать хотелось много — особенно по адресу бородатого кретина, решившего наловить рыбки!