Палец Ирины указал на полную женщину, стоявшую около мальчика-подростка.

– Ну, кто? – повторила Ирина.

Я прищурилась.

– Вроде лицо знакомое…

– В зеркало давно смотрелась?

Я заморгала, сосредоточилась и ахнула:

– Это я! Вернее, не я, но очень похожая на меня женщина.

– Это Тигровна, – пояснила Ирина, – по паспорту Натэлла Тиграновна. Кто-то из малолетних воспитанников превратил ее в Тигровну, и мы ее так звали. Вы и правда похожи. Но если вглядеться пристальнее, заметна разница: у тебя другой разрез глаз и нос чуть взернут. Когда ты на пороге возникла, я сразу не поняла, на кого ты смахиваешь, но потом едва не заорала: – Тигровна собственной персоной! Но затем до меня дошло: няне еще во времена моего отрочества под сорок было. И она умерла. Это точно.

– С ума сойти… – не могла успокоиться я.

– Шутка природы, – пожала плечами Ирина. – На свете много похожих людей, только они редко сталкиваются.

– Месяца три назад, кажется в июле, – вдруг вспомнила я, – мне пришлось отправиться в торговый центр. Я гладила мужу галстук и прожгла, а чтобы он не огорчился, я поехала в магазин и купила такой же. Поворачиваюсь и вижу мужчину в затемненных очках и в панаме с опущенными полями. Если помнишь, в июле жара стояла, хуже чем в Индии, весь народ разделся, и этот дядька не был исключением – натянул жуткие шорты, гавайскую рубашку да еще идиотскую панамку. Ожившая картина под названием «Отдых на Мальдивских островах».

Та сцена так и всплыла перед глазами…

Я хотела идти своей дорогой, а мужик вдруг как захрипит (помнится, я тогда подумала: «Мороженым объелся или голос сорвал на футболе»), встав мне поперек дороги:

– Как тебя зовут? Отвечай!

Я сначала растерялась, но потом сообразила – я нарвалась на психа, ругаться с ним опасно. Ну и спокойно ответила:

– Таня Сергеева.

Предполагала, что шизик удовлетворится, но нет! Он спросил:

– А ты не врешь?

– Нет, нет, меня зовут Татьяна Сергеева, – подтвердила я и краем глаза стала искать кого-нибудь из охранников центра.

– Сергеева? – протянул псих.

– Ну да.

– Татьяна?

– Верно.

– Сергеева?

– Точно, – кивала я, кляня ту минуту, когда решила поехать за новым галстуком.

– Работаешь медсестрой, нянькой, гувернанткой? – нахмурился шизик.

– Что вы! Я сотрудничаю в фирме «Прикол», – ответила я, – мы организуем вечера, дни рождения, праздники.

– «Прикол»?

– Ага.

– Фирма по гулянкам?

– Можно и так назвать, – согласилась я и стала потихоньку двигаться в сторону выхода.

Меня охватило раздражение. Ну кто отпустил в магазин этого психопата? Неужели родственникам все равно, что случится с потерявшим разум мужиком?

– Котя! – донеслось из-за колонны. – Ты где? Неужели трудно постоять на месте, пока я туфли примеряю? Что за манера удирать, не сказав ни слова!

Шизик вздрогнул.

– Простите, – вдруг вполне адекватно произнес он и поправил закрывавшие пол-лица черные очки, – я обознался. Принял вас за одну мою старинную знакомую, а сейчас сообразил: она давно в могиле. Да только вы так на нее похожи, что просто мороз по коже. Вот я и подумал: меня тогда обманули, жива она, и…

– Котя! Отзовись! – не успокаивалась невидимая дама.

«Гавайская рубашка» развернулась и нырнула в ближайший бутик. Я с облегчением вздохнула и пошла к метро. Конечно, не особо приятно услышать, что ты до боли похожа на умершую особу, но что взять с идиота…

– В конце концов, мне тоже надо освободиться от груза. Хочешь узнать, что случилось с моим братом? – перебила меня Ирина.

– Да! – воскликнула я.

– Его убили, я знаю, кто и почему. Вот только постороннему человеку трудно разобраться, эта история корнями проросла в прошлое.

– Ну так рассказывай, не тяни – предложила я.

Ирина скрестила руки на груди.

– Начну с наших родителей, Михаила Олеговича и Алевтины Марковны. Папа был крупнейшим психиатром, а мама…

– … болела шизофренией, – теперь я ее перебила. – Профессор, боясь огласки, во время обострения болезни прятал супругу от посторонних глаз на съемной квартире. А для присмотра за сыном нанял Тигровну, которая возилась и с его дочерью, но потом няня скончалась. Произошел несчастный случай. Вроде женщину убила сумасшедшая супруга профессора.

– Откуда ты это знаешь? – заморгала Ирина.

– Вера Петровна рассказала, – ответила я, – клиентка нашего агентства, то есть та дама, что представилась супругой Олега. Она психотерапевт. Так насчет Алевтины Марковны это правда?

Ира встала и поманила меня пальцем.

– Иди сюда…

Мы вошли в просторную гостиную, помпезно украшенную скульптурами.

– Как тебе эти работы? – поинтересовалась Ирина.

– Я плохо разбираюсь в искусстве и могу неправильно их оценить, но на мой взгляд дилетанта они замечательны.

– Это работы мамы! Я сохранила все ее произведения.

– Она была удивительно талантлива, – покривила я душой.

Мне всегда казалось, что истинный творец должен создавать нечто оригинальное, а скульптуры Алевтины Марковны были просто копиями старинных статуй. Вон там повторение работ древнегреческих мастеров. Я забыла имена скульпторов (у нас в институте был предмет «Античная культура»), а вот имена богов и героев греческих мифов могу назвать. В углу высится Зевс, около него Афина, чуть поодаль Прометей, прикованный к скале. Рядом с ним волчица с двумя младенцами – это уже из истории Рима. Алевтина Марковна была хорошим копиистом, даже повторила орнамент из латинских и греческих букв, украшавший невысокие пьедесталы. Всего в гостиной было десять статуй из глины – Алевтина Марковна лепила, она не работала с мрамором.

– Да, – кивнула Ирина, – мама имела большой дар и одновременно была безумна. Отец тщательно скрывал от нас правду. Истина вскрылась случайно.

– В тот момент, когда вы поехали на дачу и устроили там вечеринку? По рассказу Веры Петровны, сестра Олега начала пить именно в тот день.

Видя, что Ирина молчит, я выложила все, что узнала от клиентки «Прикола».

– Бред! – возмутилась Ефремова, когда я замолчала. – Все перевернуто с ног на голову. Не Олег старше меня, а я его на два года, но мы действительно отправились в Кратово. Понимаешь, отец был занят по работе, в семье тогда хозяйничала домработница, добрая баба деревенского разлива. Она считала нас уже взрослыми, не требовавшими особого присмотра. У мамы были сезонные обострения, весной-осенью. Зима-лето проходили спокойно. Это сейчас я понимаю, что мамочка вела себя неадекватно. Она могла целый день просидеть в мастерской, а ночью ворваться на кухню, схватить нож и кричать, размахивая им: «Жизнь закончилась! Не могу вылепить руки Афины!»