— Мила! Да я того прилизанного индюка только порталом к его королеве отправил! — столь искренне возмутился Торий, а остальные так активно закивали, что я поверила и улыбнулась. А потом вспомнила, что это за мир и как тут наказывают провинившихся мужчин и улыбка медленно сползла с лица, оставляя беспокойство и мертвенную бледность.

— Уж лучше бы вы его всё-таки закопали около клумбы. — прошептала севшим голосом, облокачиваясь на кого-то из истинных.

У меня даже голова немного закружилась от вставшей перед глазами картины казни моих мужчин, что посмели так оскорбить королеву. То, что она это воспримет именно так — не сомневалась ни на миг. И от этого становилось тошно, а мозг затапливала паника, не давая нормально вздохнуть. Никогда в жизни её не испытывала, а тут на тебе, во всей своей ослепительной и неприглядной красе. Распушила свой хвост и красуется перед моими тараканчиками, в срочном порядке организовывающим мобилизацию мозгового вещества на решение проблемы и спасение аппетитных задниц моих истинных.

— Мили! Тебе плохо?!

Чувствуя, как меня подхватывают сильные руки и куда-то несут, могла только размеренно дышать, стараясь угомонить расшалившиеся эмоции и пытаться взять их под контроль. Через несколько минут всё-таки смогла это сделать. Комната не кружилась, как после самых убойных каруселей, сердце не пыталось прорвать грудину и упрыгать в неизведанном направлении, а тревога разжала тиски, выпуская из своего захвата. Она не отступила. Нет. Она всё так же была рядом, уже не нависая, но я чувствовала — если что-то меня потревожит, она поглотит окончательно, так и не дав до конца продумать план спасения.

— Всё в порядке. — прохрипела и приоткрыла глаза. Я была в той самой спальне, где так хотела поменять кровать, рядом расположились истинные с обеспокоенными лицами и страхом в глазах, а мою руку аккуратно сжимал лекарь поместья.

— Молодая госпожа, вы не в порядке. У вас была паническая атака, а во время беременности такие эмоции нежелательны. Я помог вам выйти из этого состояния и сейчас принесут успокаивающий взвар, который вы теперь будете пить, но, пожалуйста, воздержитесь от опасных ситуаций, способных навредить вам и новой жизни. — его нежный, успокаивающий голос был, пожалуй, и так хорошим успокоительным для расшалившихся нервов. Столь ласковый перезвон колокольчиков, я не слышала ни от одного мужчины. Вслушивалась в слова и казалось, что я не лежу на мягкой постели, а нахожусь на поляне, пропитанной солнечным светом.

— Спасибо. — не сумев скрыть теплую улыбку, поблагодарила беловолосого мужчину, взирающего на меня, как всякий уважающий себя врач. От укоряющего, но добродушного взора васильковых глаз, хотелось накрыться одеялом, а то начинали алеть щёки и появлялось желание пообещать, что впредь буду беречь своё здоровье. — Так, я точно беременна?

Переводя тему разговора, решила поинтересоваться, о так переполошившей всех новости. То, что о моей беременности наверняка уже начали судачить слуги — и не сомневалась. Что меня может ждать паломничество мужчин, пожелавших посмотреть на невиданное чудо — тоже. А значит стоит готовиться и пить взвар, прописанным лекарем.

— Да! — и такой сияющий эльф был, словно лично заделывал ребёнка.

Чуть не захлёбываясь от восторга и путаясь в словах, он рассказывал, какая это радость и счастье. Ага, радость и счастье, немного мрачно подумала я. Не ему же девять месяцев ходить с животом, а потом орать от боли несколько часов во время схваток и родов. Да я ещё от Кристинки не отошла, будто сама проживала её состояние, а тут снова здорова.

— А кто отец? — спросила тихо, посматривая на притихших истинных. Мало ли, раз они смогли узнать о беременности, которую даже не определит сдача крови на ХГЧ, потому что в положительном результате можно удостовериться только на десятый день после оплодотворения, то может они и такое могут?

— МЫ! — дружный квартет мужских голосов прогремел как выстрел. Репетировали они что ли? Я от неожиданности даже с мыслей о их ревности и собственнических инстинктах сбилась. Потому как эльф продолжал держать меня за руку, а они сидели спокойно, не рычали и не пытались откусить ему голову.

— Э-э-э… — не, я могу понять, чего так встрепенулись Селим с Торием, но демон с оборотнем куда?! Мы же даже не спали! Или я чего-то забыла?

— Не важно, кто кровный отец, Мила. Ты наша истинная, а значит все дети, которые у нас будут — общие. — поняв моё замешательство, галантно пояснил Сеер, подкрадываясь ближе и с довольным урчанием утыкаясь носом в живот. Долго сдерживался, видимо. Рука, как-то машинально, сама скользнула на голову, запутываясь в рыжей шевелюре и легонько массируя. — Родители умрут от счастья. — поцеловав в живот, а затем и в губы, оборотень всё же забрал мою руку у лекаря, подгребая под свой тёплый, не перестающий тарахтеть бочок. Миг, и рядом со мной лежит каракал. Он недоумённо поднял голову, осматриваясь, словно не понял, как такое могло произойти. А вот Нэбирос, видимо, понял и заржал, похлопав друга по пушистому бедру.

— Ой, я не могу! — простонал он сквозь слёзы. Демон так заразительно ржал, что я тоже начала подхихикивать, хотя и не понимала его реакцию. — У меня только молодняк в Академии не может справиться со своим зверем, когда того затапливают эмоции. Хотя там и эмоции отрицательные. — уже более задумчиво протянул Нэб.

— А чё ты ржешь, когда у самого хвост появился? — недоумённо, с весёлыми нотками в голосе и доброй усмешкой, хорошо читающейся в глазах, спросил Тёмный, несильно дёргая демона на такую важную часть тела. Нэб смеяться перестал, зато остальные заразившись весельем, хохотали, над вытянувшимся лицом мужчины, держащего свой хвост в руках. Ей богу, демон с удовольствием от него отказался бы, сказав, что это не его, если бы тот не рос из его копчика.

Сколько мы так ещё веселились, одни боги ведают. Но все притихли, когда в дверь постучали и слуга с подносом принёс тот самый взвар. Видя наше не угасшее веселье, молодой вампир и сам начал улыбаться, особенно, когда встретился взглядом со мной. Точно все в курсе!

— Молодая госпо… — начал было он, но его грубо перебили.

Ворвавшиеся в комнату близнецы, сбили парня, но успели поймать и поднос, и его самого. Лур со счастливой улыбкой подплыл к постели и отпихнув от меня лекаря, недовольного таким действом, присел рядом, протягивая в одной руке напиток сиреневого цвета, а вторую положив на живот. Что-то подсказывает, если к моему животу так будет тянуться каждый встречный, то очень быстро я надену на себя