Бурный восторг взметнулся во мне и вспыхнул улыбкой на моем лице.

— Вы подумаете о такой возможности? Поговорите со своей женой? Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.

Мистер Хартцлер смутился, переминаясь с ноги на ногу. За моей спиной открылась дверь. Мясник поздоровался с посетителем, а затем, кивнув, обратился ко мне:

— Мы обязательно подумаем об этом, мисс Силсби.

Мне захотелось взвизгнуть от радости, но необходимость держать себя с достоинством остудила мой пыл.

— Благодарю вас, мистер Хартцлер, — улыбаясь, спокойно проговорила я и взяла пакет с цыплятами. — И за это тоже спасибо. Благослови вас Господь за вашу щедрость.

Двери гостиной, где я помогала Джорджу писать эссе о прочитанной книге, распахнулись, и в проеме весело запрыгали локоны Синтии.

— Ужин готов! — радостно сообщила она и исчезла так же неожиданно, как и появилась.

Помыв руки, я направилась в столовую, в которой уже царила радостная суматоха — дети занимали свои места за столом. Из кухни послышался низкий мужской голос. Блэйн. Что ему здесь понадобилось?

Несмотря на щедрость мистера Хартцлера, пара цыплят не вписывалась в наш бюджет. Виноват в этом был Блэйн, и только Блэйн, и потому я не желала его видеть. Я прислушивалась к звукам, доносившимся из кухни, и ждала, что двери вот-вот хлопнут и его голос стихнет. Но этого не происходило.

Блэйн не уходил.

Я бросилась в кухню. И налетела прямо на неподвижного Блэйна. Он инстинктивно схватил меня за руки, не дав упасть. Я взглянула ему в глаза.

Он отпустил мои руки.

— Миссис Фор пригласила меня остаться на ужин.

Мое лицо побагровело.

— Ты ведь не согласился? — прошипела я.

И в тот же миг возненавидела себя за слова, которые сорвались с моих губ.

Все мои попытки вести себя с христианской кротостью рухнули от одной только мысли о том, что Блэйн будет сидеть со мной и детьми за одним столом, словно между нами ничего не произошло.

Он не отвел глаз.

— Конечно, я согласился. Мне не хотелось оскорбить чувства миссис Фор. Или кого-либо еще.

Я опустила ресницы и закатила рукава. Повернула голову в одну сторону, затем в другую, ища путь к отступлению. По крайней мере, сегодня за столом не было Эрла, что спасало меня от дальнейшего дискомфорта.

Миссис Фор подошла к нам и положила руки нам на талии.

— Эй, вы оба! Пора ужинать.

Она потрепала меня по спине, подталкивая вперед. У меня не оставалось выбора. Пришлось подчиниться.

* * *

На столе стояли миски со свеклой, картофелем и кукурузой — продуктами из погреба Блэйна, которые он нам продал. Продал, а не дал бесплатно. Я ощутила спазм в желудке, и мой ужин едва не вернулся в тарелку. Я сглотнула. Взяла ложку. И продолжила есть. Кусок за куском. Еда казалась мне безвкусной. В моей голове не было мыслей, поэтому я решила не загонять себя в угол болезненными воспоминаниями, а насладиться общением с детьми.

Миранда уговаривала Генри съесть немного свеклы. Джанет потрогала пальцем шатающийся зуб. Блэйн предложил ей привязать один конец нитки к дверной ручке, а другой — к зубу и дернуть, чтобы поскорее освободить место для нового зуба. С глазами, полными ужаса, Джанет отчаянно замотала головой.

Мальчишки пытались перещеголять друг друга, рассказывая истории о своей храбрости и силе. Блэйн весело поднял брови, радостно рассмеялся глубоким, грудным смехом и принялся рассказывать небылицы о собственной жизни.

Мысленно я уже успела обвинить его в ребячестве, но в тот же миг заметила, как он подсказывает Карлу, как пользоваться ножом, чтобы отрезать кусочек цыпленка, как он поднимает салфетку, которую обронил Генри, и возвращает ее мальчику на колени. И десяток других мелочей, которые исправляли манеры ребят за столом незаметно для них самих. Я вдруг поняла, что Блэйн нужен им. Убрать его из их жизни означало разрушить в ней что-то драгоценное. Что-то жизненно важное.

Я успела поймать стакан воды, который едва не опрокинулся, положила еще одну ложку кукурузной каши на пустую тарелку Джанет, вытерла остатки соуса с губ Лили Бет и вдруг почувствовала, как мои внутренности стягивает узелок тревоги.

От моего прикосновения Лили Бет засмеялась. Я через силу улыбнулась в ответ. Ее глаза, все еще смотревшие в разные стороны, ранили мое сердце. Где ее очки?

После того как на это было потрачено столько времени и денег, Лили Бет должна была носить очки, снимая их только на ночь. Это было единственным шансом, чтобы ее глаза однажды перестали косить. Мне хотелось помочь малышке хотя бы так, ведь я понимала, что ее мать вряд ли вернется за своей дочерью.

Миссис Фор принесла большой торт. Я скрыла усмешку, зная, что, будь она заранее предупреждена о визите Блэйна, на столе возвышался бы нежнейший сливочный пирог. Пока все наслаждались восхитительным вкусом, я повернулась к Лили Бет и шепнула ей:

— Где твои очки, бусинка?

Ее розовые пухлые губки задрожали, и их уголки опустились. Слезы уже готовы были хлынуть у нее из глаз. Я нежно взяла девочку за руку:

— Не бойся, скажи мне. Я не буду тебя ругать.

Ее голова упала на грудь.

— Я не хочу носить очки.

— Но, Лили Бет, они помогут тебе исправить косоглазие.

Подбородок девочки задрожал, и по щекам ангельского личика покатились крупные слезы. Я смахнула пушистые волосы с ее лба:

— Ты не хочешь, чтобы твои глазки смотрели прямо?

Она отчаянно замотала головой, громко рыдая. Я встала, взяла ее на руки и унесла подальше от любопытных детских взглядов. Ах, как же мне хотелось ей помочь! Я уложила Лили Бет на диван в гостиной, зная, что остальные дети не встанут из-за стола до тех пор, пока не расправятся с десертом.

Осторожно, даже с некоторой опаской я погладила малышку по голове и попыталась успокоить.

— Что-то произошло? Кто-то дразнил тебя?

Она снова покачала головой и всхлипнула:

— Мама не поймет, что это я, когда вернется, чтобы забрать меня.

Мое сердце сжалось. Я обхватила ее лицо ладонями и посмотрела в глаза, которые отказывались сосредоточить на мне взгляд.

— Обещаю, что мама узнает тебя, моя тыковка. Не волнуйся об этом.

Мне казалось, что слова застрянут у меня в горле. Я снова вспомнила тот вечер, миссис Эшворт с ее острым взглядом, не нашедшую даже минуты, чтобы попрощаться с родной дочерью. Лиди Бет была слишком мала, чтобы понять характер своей матери.

Я подняла ее лицо за подбородок и сказала ласковым, но твердым голосом:

— Ты будешь носить очки. Каждый день. Поняла?