Но теперь разучивать фокус было, конечно, поздно. Я уселся в кресло, заставил себя прикрыть глаза и расслабиться, вспомнить, что я никуда не тороплюсь и впереди у меня долгий, свободный от хлопот день, а потому нет никакой необходимости совершать судорожные, бессмысленные движения и небрежно сметать на пол маленькие симпатичные штуковины полами своей Мантии Смерти.

Через несколько минут я покинул кресло и аккуратно собрал разбросанные безделушки, а потом расставил их на полках с педантичностью, достойной самого сэра Лонли-Локли. Понял, что поиски не увенчаются успехом, пока я не ликвидирую последствия неудачного начала.

Потом я улегся на пол и уставился в потолок. Если бы меня спросили, почему я так поступаю, мне вряд ли удалось бы дать мало-мальски вразумительный ответ, но я был совершенно уверен, что так надо. В последнее время я то и дело совершаю дурацкие, на первый взгляд, поступки, которые приносят совершенно неожиданные результаты. Так, вероятно, и нужно.

Я выкинул из головы беспокойные мысли о предстоящих поисках. Лежал себе на спине и разглядывал темные потолочные балки. А потом я не то чтобы задремал – это было не слишком похоже на обычный сон. Просто внезапно посетившее меня воспоминание обросло призрачной, но вполне узнаваемой плотью. На подоконнике сидел вполне симпатичный призрак в темно-зеленом домашнем лоохи. Разумеется, это был я сам. Сэр Макс разлива 116 года Эпохи Кодекса – судя по еще коротким волосам и по-детски круглым глазищам. Я уже и забыл, что всего пару лет назад у меня было такое юное лицо.

Пока я любовался и умилялся, мой двойник соскочил с подоконника, подошел к полке с безделушками, взял оттуда какой-то небольшой предмет и внимательно на него уставился. А потом пошел к лестнице, ведущей в спальню. И тут я наконец вспомнил, какие мысли крутились в моей голове в то утро, через несколько дней после возвращения из Кеттари. И куда я спрятал камень, тоже вспомнил. Ну разумеется, я понес его в спальню! Именно там я храню свои настоящие сокровища.

Их у меня не так уж много, всего три. Коробочка с остатками засохшего бальзама для умывания, которую я унес из спальни старого Маклука. Не просто сувенир, напоминающий о моем первом приключении в этом Мире, а настоящий могущественный амулет – во всяком случае, так утверждал непогрешимый сэр Джуффин Халли. И еще крошечный шарик темно-вишневого перламутра, так называемое Дитя Багровой Жемчужины Гурига Седьмого. Эти жемчужинки помогают своим владельцам в любых обстоятельствах сохранять здравый ум и, что особенно важно, память. А третьим талисманом как раз и стал мой зеленый кеттарийский камешек, ключ от двери в новый, еще не завершенный, прекрасный и хрупкий Мир.

Я предпринял отчаянную попытку подняться с пола. Это оказалось не так уж просто. Сначала пришлось проснуться. Все-таки я каким-то образом умудрился задремать.

Я поднялся наверх. Чтобы привести мысли в порядок, пересчитал деревянные ступеньки. Их оказалось ровно двадцать восемь. В спальне никого не было. В глубине души я, признаться, опасался, что застану там юного полупрозрачного Макса и до смерти его перепугаю. Но ничего подобного, хвала Магистрам, не случилось. Я просто вошел в спальню и нашарил в недрах резной шкатулки, больше похожей на старинный сундук, сверток со своими сокровищами.

Маленький зеленый камешек, мой ключ от Кеттари, был здесь, как ему и полагалось. Я немного подержал амулет на ладони, ощутил его холод и странную, почти неприятную тяжесть, а потом опустил камешек в карман своей Мантии Смерти.

«Неужели собираешься в Кеттари, коллега?»

Зов сэра Махи Аинти настиг меня внезапно, как звон разбитого оконного стекла, который способен не только разбудить спящего, но и подарить несколько мгновений настоящей первобытной паники, ни с чем не сравнимого утробного страха, грубого и беспощадного, как сметающая все на своем пути зубная боль.

«Сами знаете, что не собираюсь», – ответил я через несколько секунд, когда снова обрел способность соображать.

«Откуда мне знать? Неужели ты думаешь, что я слежу за каждым твоим шагом?»

«Просто привык, что все всегда всё обо мне знают, – объяснил я. – Такая нелегкая жизнь. Махи, я ужасно рад вас слышать, несмотря на то, что…»

«Несмотря на то, что я поймал тебя на горячем, да?»

«А вы поймали меня на горячем? Я не должен отдавать этот камень?»

«Ключ твой, и ты можешь делать с ним все, что тебе заблагорассудится. Я просто решил кое-что уточнить. Я говорил тебе, что не ручаюсь за последствия, если ты одолжишь его кому-то из своих приятелей? Или забыл? Да нет, наверняка говорил. Мое дело – предупредить, что события редко развиваются именно так, как ты это себе представляешь. И еще реже – так, как ты планируешь. Делай что хочешь, коллега. Но не забывай, что не чудеса принадлежат тебе, а ты принадлежишь им. Даже когда речь идет о чудесах, которые совершаешь ты сам. Вот, собственно, и все».

«Но я так и не понял, я могу отдать этот ключ или нет?»

«Я уже сказал, ты можешь делать все, что угодно. Не в моих привычках говорить кому бы то ни было нельзя или можно».

«Но почему вы решили прислать мне зов именно сейчас?» – упрямо спросил я.

Все-таки я могу быть ужасающим занудой, если захочу.

«Все очень просто. Ты прикоснулся к камню, и я тут же вспомнил, что есть на свете такое замечательное существо, как сэр Макс из Ехо. И подумал, что было бы неплохо с тобой поболтать», – ответил Махи.

Я так и видел, как он прячет в густых усах лукавую улыбку.

«То есть все, что вы мне сказали, не является завуалированной формой запрета?»

«Да нет же. Просто я хочу, чтобы ты хорошо подумал, прежде чем принять решение. И не забывал, что вся ответственность за это решение будет лежать только на тебе – вне зависимости от того, на чем ты в конце концов остановишься. У тебя еще не разболелась голова от нашей болтовни?»

«Нет».

«Неужели? Удивительно. А знаешь, мне бы хотелось, чтобы ты все-таки выбрался в наши места в ближайшие сто лет. Этот странный город из твоих снов – одно из самых чудесных мест, какие мне доводилось видеть. О парке я уже не говорю. Сам до сих пор не очень-то понимаю, что он собой представляет… Было бы неплохо, если бы ты еще раз задремал в окрестностях Кеттари. Мне нравятся твои сны».

«С некоторых пор я остерегаюсь давать обещания. В противном случае, я бы непременно пообещал».

«Ничего, коллега, мне и без твоих обещаний неплохо живется, так что не старайся. Хорошего дня!»

После этого сэр Махи Аинти, как я понимаю, отправился по своим делам, а я чуть не умер от облегчения. Дружеское общение с этим потрясающим типом при помощи Безмолвной речи тождественно дюжине безуспешных попыток поднять штангу весом в полтонны.

Пришлось раздеваться, ползти в ванную комнату и приводить себя в порядок.

Это, по счастью, оказалось не так уж сложно. Гораздо труднее было заставить себя обдумать все, что он мне наговорил. Откровенно говоря, я так и не справился с этой задачей. Потерзался немного сомнениями, да и махнул на все рукой, как это у нас, легкомысленных раздолбаев, принято.