— Как мило. — Голос Элинор прозвучал холодно.

— Гэрран прекрасен.

— Сама страна действительно неплоха. Но вот ее население — настоящая проблема.

Казалось, никто из собеседниц не заметил, какая огромная трещина разверзлась межу ними после этих слов.

— Попробуйте ягоды, госпожа, — предложила Элинор.

Когда генерал достаточно поправился, чтобы выйти из комнаты, император велел устроить праздник. В Весеннем саду показали представление: морское сражение на искусственном пруду. Придворные взяли две лодки, раскрасили их под цвет военных кораблей и пускали с них фейерверки.

— Тебе не нравится? — спросил император, когда генерал Траян не присоединился к бурным аплодисментам.

— Салюты только попусту расходуют порох.

— У Валории его полно. Врагам не выстоять против наших пушек. Наши склады ломятся от пороха.

— Любые запасы однажды закончатся.

— Он всегда становится таким, когда приезжает в столицу, — с улыбкой сказал император, обращаясь к Кестрель. — Твой отец умеет радоваться жизни только на поле битвы.

Кестрель хотела возразить, что отец был весел и когда они жили в Гэрране. Но, по правде говоря, генерал тогда редко приезжал домой, да и Кестрель никогда не спрашивала, счастлив ли он.

Генерал откинулся на спинку кованого стула: прогулка в сад явно успела его утомить. С каждым днем лекарям требовалось все меньше марли для раны, но все-таки она еще не до конца зажила.

— А где Верекс? — спросила Кестрель. Принц так много знал о медицине.

Император пожал плечами.

В небе разорвался фейерверк. Он осветил толпу, собравшуюся вокруг пруда. Золотые отблески засверкали на лице Риши, которая сидела рядом с принцем на другой стороне пруда.

Император тоже заметил парочку, и ему это явно не понравилось. А Кестрель уже начала понимать, что гнев его копится долго, прежде чем вырваться наружу. Как змея, которая кажется спящей, но на самом деле готова в любую секунду наброситься на того, кто окажется поблизости.

— Я слышал, ты ходила в гости к моему инженеру, — обратился император к будущей невестке.

В небе вспыхнул новый залп. Звук взрыва отозвался в груди Кестрель. Император сейчас смотрел на нее так же, как на сына: словно ему не нравилось то, что он видит.

— Я подумала, что смогу уговорить ее вернуться с отцом на восток, — объяснила Кестрель.

Еще один фейерверк осветил лицо императора ярким светом.

— Это решать мне, а не ей.

— Я просто подумала. В итоге я даже не упомянула об этом.

— Однако, насколько я знаю, разговор у вас вышел интересный.

В воздухе пахло серой. Дым от взрывов обжигал легкие. По тому, как угрожающе прозвучал голос императора, Кестрель поняла, что действительно подобралась слишком близко к какой-то тайне.

Она взглянула на отца, но тот смотрел прямо перед собой. Пьяный придворный в лодке выпрямился во весь рост, потерял равновесие и свалился за борт. По толпе прокатился хохот. Кестрель задержала дыхание. Треск фейерверков отзывался у нее внутри. Она ждала, что скажет император, и боялась, как бы отец не вспомнил, что не велел ей ходить к Элинор.

— Наверное, тебе скучно в столице, — вздохнул император. — Я слышал, ты скучаешь по Гэррану.

— А что в этом такого? — вдруг ответил за нее отец. — Кестрель там выросла.

Небо окрасилось в зеленый и красный. Император и генерал посмотрели друг на друга. Кестрель прекрасно знала это выражение на лице отца.

Страх начал таять, и Кестрель глубоко вдохнула. Весенний вечер был прохладным, но ей вдруг стало тепло. Защита отца, будто плащ, в который хочется поплотнее закутаться, легла на плечи Кестрель.

— Разумеется, — ласково произнес император, и его внимание вновь вернулось к лодкам, на которых уже зажигали новый фитиль.

Когда рана генерала зажила, император подарил ему золотые часы.

Кестрель стояла рядом с отцом на бледно-зеленой лужайке в Весеннем саду. Там расставили мишени для стрельбы из лука, по которым стреляли придворные. В небе клубились белые облака, напоминавшие взбитые сливки. Дул теплый, нежный ветерок. Служанки уже убрали зимнюю одежду Кестрель и достали из шкафов тонкие кружевные платья. Она представила Арина в Гэрране, в саду на крыше его дома. Какие там сейчас распускаются цветы?

Золотые часы издали звон. Генерал Траян приподнял брови:

— Они с боем.

Император посмотрел с довольным видом. Наверное, выражение лица генерала вполне можно было принять за восхищение, но Кестрель заметила, как отец скривил губы.

— Не завидуй, Кестрель, — сказал император. — У тебя скоро день рождения.

Ей исполнится восемнадцать в конце весны — прямо перед свадьбой.

— До него больше двух месяцев.

— Это не так уж много. Траян, я хочу, чтобы ты остался в столице до свадьбы.

Генерал захлопнул крышку часов.

— Мы только что захватили восточную равнину. Если вы не хотите ее потерять…

— Там и без тебя справятся. Ты едва-едва поправился. Нельзя же сразу отправляться на битву. Мертвым ты мне пользы не принесешь. Нет, решено, ты остаешься. Мы вместе отметим день рождения Кестрель. — С видом человека, которому пришла в голову лучшая идея на свете, император добавил: — Я подумал: почему бы ей не сыграть что-нибудь для всего двора?

Раздался глухой стук — чья-то стрела попала в мишень. Генерал промолчал и сжал губы.

— У нее талант к музыке, — продолжил император. — Вся в мать.

Генерал никогда не скрывал своей ненависти к музыке. Он считал позором любовь дочери к инструменту, на котором обычно играли рабы. Хотя иногда Кестрель казалось, что дело не только в этом. Отец видел в музыке соперницу. Он мечтал, чтобы дочь пошла в армию, — та отказалась. Хотел, чтобы она бросила музыку, — снова провал. Игра на фортепиано как будто выражала протест Кестрель… И только сейчас Кестрель подумала, что отцу, возможно, больно видеть ее за инструментом совсем по другой причине.

— Должен признаться, — продолжил император, — мне очень хочется показать всем талант Кестрель. Пусть видят, какая у меня прекрасная невестка. — Он улыбнулся и отошел поговорить с главой сената.

Генерал Траян сжал часы в кулаке. До чего же нелепый подарок, ведь ему нередко приходится устраивать ночные вылазки! Внезапно зазвеневшие часы могут стоить ему жизни.

— Отдай их мне, — предложила Кестрель. — Разобью их о камень.

Генерал едва заметно улыбнулся.

— Когда император вручает тебе подарок, хочешь не хочешь — носи. — Отец покосился на кинжал у Кестрель на талии. — Иногда он делает это специально, чтобы показать, что ты принадлежишь ему.