— А что?

— Оставь хотя бы часть экипировки в особняке. В конце концов, не в Пустоши отправляешься, и боёв в храме не предвидится, — пояснил барон. Ну да, в чём-то он прав.

Я отстегнул перевязь с метательными ножами, снял с пояса кинжал и подсумки с гранатами, а вот избавляться от фальшиона и пары сюрпризов в рукавах, не стал. Храм храмом, но до него же ещё дойти надо, а на дворе вечер, почти ночь… и становиться жертвой вышедших на промысел трясунов, мне совсем не хочется.

Дим понимающе кивнул.

— Остальное сдашь отцу Иммару перед началом испытания, — проговорил он и, поднявшись на ноги, вдруг полез обниматься. — Удачи, брат! Жду тебя завтра на пиру. И учти, приглашения гостям я уже разослал, в том числе и Пиламу с Альвисом. Не вздумай потеряться!

— Мстительный, ты, барон. Ой, мстительный! — рассмеялся я и, хлопнув друга по плечу, двинулся к выходу из гостиной.

Глядя на храм от Ратуши, я поймал себя на мысли, что свет, пробивающийся сквозь цветные витражи его высоких окон, превращал небольшое, но изящное, устремлённое к небу здание в затейливую ёлочную игрушку. Но стоило оказаться у его подножия, на ступенях широкой лестницы, ведущей к главному входу, и впечатление, производимое храмом, поменялось совершенно. Теперь казалось, что огромная каменная громада, еле подсвеченная уличными фонарями, нависает каменным утёсом и грозит погрести под собой. И куда только делась та лёгкость и устремлённая ввысь, парящая архитектура, которой я любовался, стоя на Ратушной площади? Сейчас, не такое уж и большое каменное здание просто подавляло, заставляя склонить голову под тяжестью… тени, всего лишь тени нависающего над парапетом камня. Бр-р. Невольно дёрнувшись, я вздёрнул подбородок и, прекратив глазеть на это хитрое творение рук человеческих, решительно зашагал к высоким двойным дверям, распахнувшимся мне навстречу.

Уж не знаю, кто доложил центурию Альвису о моём сегодняшнем визите в Горный Дом, но поднимаясь по ступеням храма, я заметил стекающихся к его подножию стражников. Один, два… на четвёртом патруле, я плюнул на это дело, тем более, что из-за угла здания послышалось бряцанье доспехов, а значит, те стражи, что выстроились в линию перед лестницей, ведущей в храм, не единственные. Ну, хоть не бросаются вдогонку, и то хлеб. А оцепление? Да шут бы с ним. В конце концов, если людям Альвиса нечем заняться, кроме как следить за тем, чтобы из Горного Дома не сбежал один-единственный ходок, это их дело… А мне и без того есть чем заняться.

Войдя под своды храма, провожаемый пристальными взглядами стражи, я услышал лёгкий скрип и, резко оглянувшись, облегчённо вздохнул, когда служка в чёрной сутане с глухим стуком двинул засов, запирая только что закрытую им дверь.

— Следуй за мной, — повернувшись ко мне, но, так и не откинув глубокий капюшон, тихо произнёс этот привратник и, не дожидаясь реакции, двинулся вдоль поддерживающих свод, высоких стрельчатых арок, отделяющих центральный длинный зал от боковых проходов.

Алтарный камень — кубик из невзрачного на первый взгляд серого камня, со стороной в полметра, находится в центральной, самой ярко освещённой части зала, точно под куполом. Но стоит подойти ближе к невысокому постаменту, на котором расположен алтарь, как становится ясно, что с ним всё совсем не так просто, как казалось. В Ленбургском Доме, алтарь выглядел иначе. Там, сам камень и не видно было под золотым обрамлением-окладом и украшающей его инкрустацией, а здесь… Строгие полированные грани, в которых, кажется, можно рассмотреть собственное отражение, а внутри этого "аквариума", в серо-серебристой дымке сверкают белоснежные, похожие на миниатюрные молнии всполохи и вспыхивают искры. И лишь стоя рядом с алтарём, можно увидеть, что от него исходит явственное сияние, устремляющееся вверх к куполу храма, и чётко видимым лучом, проходящим через отверстие в крыше, упирается в тёмное ночное небо. Впечатляющее зрелище!

— Смотри, слушай, молчи, — слова моего сопровождающего заметались эхом под высокими каменными сводами и стихли, но ещё раньше исчез из виду сам монах. Растворился где-то в глубине неосвещённой части зала, в противоположной стороне от входа в храм. Что ж, инструкции получены, будем исполнять.

Никаких скамеек-лавок в Доме нет, а сидеть на холодном, сложенном из огромных каменных плит полу, как-то не хотелось. Я, можно сказать, только жизнь начинаю, и мне мои причиндалы дороги не только как память, вообще-то.

Побродив по залу и убедившись, что остался в храме один, я вернулся к алтарю и сам не заметил, как залюбовался игрой белоснежного огня в его гранях. Полуметровый кубик меня просто заворожил… Сколько времени я провёл, вглядываясь в его глубину? Не знаю. Но в первый раз, да и то, лишь на несколько минут, отвлёк меня тонкий перезвон, раздавшийся в зале. Не долетевший откуда-то со стороны, а словно сгустившийся вокруг. И в такт ему замерцали грани алтарного камня, запульсировали и я оглянуться не успел, как всю центральную часть зала буквально заволокло молочно-белым сиянием, в котором сначала растворился далёкий свод, потом утонули поддерживающие его арки, а ещё через секунду я понял, что не вижу даже пола под своими ногами. И только серебристо-серый алтарный камень не собирался исчезать, превратившись в своеобразный центр этой белоснежной бесконечности, заливаемой перезвоном потусторонних колокольчиков.

В Пустошах, в разрушенном селении, столкнувшись со странным поведением хроморонов, с разгуливающими по улицам мертвяками, любопытство во мне легко победило осторожность, и я сломя голову ринулся разгадывать подвернувшуюся загадку. Сейчас же, вглядываясь в глубину алтарного камня, в клубящиеся серебристо-серые облака, взрезаемые всполохами молний, я не ощущал и следа того любопытства. Я не хотел разбираться в действии этого странного артефакта, не пытался его понять. Мне было просто интересно смотреть, наблюдать за игрой света и тени в его полированных гранях. И только. Время потеряло значение, и я готов был провести у этого куба хоть вечность… но меня снова отвлекли.

Ощутив на плече чью-то руку, я даже не вздрогнул. Медленно, нехотя оторвав взляд от алтаря, оглянулся и… наваждение рассеялось. Не было вокруг ни белоснежной бесконечности, ни перезвона запредельных колокольцев. А был лишь ярко освещённый зал Горного Дома и стоящий рядом со мной отец Иммар, с лёгкой улыбкой наблюдающий за тем, как сползает с моего лица маска отрешённости.

— Идём, ходок Мид. Тебя ждёт вторая часть испытания, — тихо произнёс он, и выплывшие из темноты монахи, окружив нас, двинулись куда-то в восточный придел храма. Что ж, идём.

Бесконечная белизна, может быть, и пропала, а вот моё апатичное созерцательное настроение никуда не делось. Иначе объяснить, почему я даже не поинтересовался дальнейшей процедурой, невозможно. Мне, действительно, было пофиг, что будет дальше… странное, непривычное состояние, не посещавшее меня даже когда я жил под одной черепной крышкой с Димом.

Наверное, именно поэтому я даже не дёрнулся, когда отец Иммар подтолкнул меня к низкому и узкому проходу, за которым начиналась не менее узкая и крутая винтовая лестница, ведущая куда-то вниз. Впрочем, кое-что всё же шевельнулось в душе. Глупый вопрос, но имеющий право на жизнь: когда церковники успели зарыться в скальное основание под городом, если не только Горному, но и самому храму едва-едва исполнился год. Ну, пусть полтора…