И тут драгоценный ему выпал подарок. К хорошему охотнику, как говорят, и вальдшнеп летит. Сама судьба, не иначе. Вот она, цель, и какая! Да что там цель?

Смысл, смысл жизни его и его найденышей опять появился. Это оправдание не одного лишь существования базы – всего их существования вообще. Настолько воин ценен сам, насколько ценит его противник! Это ли не аксиома всех аксиом?! Если за тридевять земель послан некто выследить и уничтожить, то разве не в подтверждение твоей миссии? Пусть не уничтожить, пусть разведка или что иное, не важно. Придуманная опасность ничуть не хуже настоящей. Теперь весь оставшийся сброд на базе во-о где у него! В обоих кулаках сразу. А главное-то он и позабыл. Стало быть, и с той самой вражьей стороны есть такие же найденыши, как у него. Кто-то другой мыслит с ним одинаково, еще бы узнать кто? В том, что пришлые оборотни посланы русскими, Лео ни на миг не усомнился. Только держава, наученная поклоняться мертвому фараону, способна узреть и допустить до себя подобные существа. И не в цирк, а к самому сердцу своего назначения. Атеисты, скажут. Да какие они атеисты, живой цезарь и верховный жрец Сталин атеист? Это религия высшего разбора, колесница Джаггернаута ни в какое сравнение не идет, сколько жертв требует! Поклонение двуликому Янусу и храм войны, где двери всегда настежь. Они себя еще покажут, их вожди еще станут возноситься на небо! Прямо в объятия кровавого Юпитера.

Помыслив возникший незвано образ, Лео вдруг спросил себя самого и от неожиданности даже не знал в сей миг, что думать и как ответить: а так ли уж стоило Великой Германии воевать с русскими? Бессмертный рейх на западе, извечная сатрапия на востоке. И мир стал бы прекрасен.

Но не сложилось, а жаль. Зато доказательство истинности пути было ему явлено. И за этот подарок amor fati был гауптштурмфюрер Ховен своей судьбе благодарен.

Ты значишь то, что ты на самом деле.

Надень парик с мильонами кудрей,

Стань на ходули, но в душе своей

Ты будешь все таким, каков ты в самом деле.[12]

– Я одного не могу понять. Как это вы раньше не задумались? – произнес вслух Сэм и тем вывел Бохмана из глубокого молчания. Они оба сидели в столовой, занятые каждый своим делом.

– О чем мы не задумывались? – ответил Вилли, скорее машинально, чем действительно вникал в смысл слов, произносимых его соседом.

– О том, как это получается? Что в заливе, тем более в самой пещере, почти идеально чистая вода? Помнишь, я у тебя спрашивал, а ты мне сказал: зимой была та же самая картина.

– Точно. Ни пещера, ни залив, по крайней мере, от восточной стороны до горловины выхода не замерзали. Ни в этом году, ни в прошлом. А раньше меня еще самого не было, – Вилли поднял голову, посмотрел задумчиво в потолок. – Может, теплое подводное течение. Кто его знает, что там, в ледяной толще. Вулкан скрытый случился или гейзер?

– Какой вулкан, какой гейзер? Чему я всегда поражаюсь, так это отчего человек с твоим складом ума обожает поспешные выводы. Самолеты ты тоже на подобный манер строил? Тогда прости-прощай ваши люфтваффе! – отмахнулся от дурацкой версии Сэм. – Ты пойми, температура держится исключительно в воде. При этом общего ее повышения не происходит даже в пещере. Там ледяной настенный покров в руку толщиной, если не больше. А в самом заливе? Огромная масса льдов нависает, что твой козырек, но хотя бы одинединственный захудалый айсберг откололся? Даже сползания нет. Будто намертво пришпилено. Послушай, как вообще это место нашли? Ты пойми, это очень важно, так что не темни с государственными тайнами.

– Да не тайна вовсе. Еще давно, когда только создали «Наследие предков», лет восемь назад, стали отправлять экспедиции куда ни попадя. И до Антарктики добрались. Ну чтобы и за Германией здесь были территории. Так сказать, поставить ногу на всякий случай, – Вилли начал повествование сильно издалека, впрочем, это было разумно. – Тоже «Швабия» и с ней два самолета «Пассат» и, кажется, «Борей», если я не путаю. А уже после адмирал Дениц послал своих подводников. Они и нашли это место. Вроде бы доложили потом – «настоящий земной рай». Хотя, что тут было от рая, до сих пор не пойму. Но другого такого здесь точно нет. Как нарочно придумано. И пещера, и подход к ней идеальный, а поверху ледяной монолит, совершенно неподвижный. Ты тоже хорош, сколько раз внутрь грота плавал? Уже дважды? А внимания не обратил! – торжествующе заключил Бохман.

– В каком смысле? – насторожился Сэм, досадуя, что упустил нечто важное, это с ним случалось редко, внимательность к мелочам он всегда старательно взращивал в себе.

– А в таком, весьма и весьма интересном. Правда, я тоже не сразу заметил. Наш старый Ени первым углядел. Уж очень циклопические размеры, да и лед искажает картину. Однако бригадефюрер, покойник, дай ему бог счастья на том свете, он специальные замеры делал. – И Вилли замер в предвкушении того, что сейчас собирался поведать своему компаньону. – У этой пещеры входное отверстие – правильный полукруг. То есть сами своды в гроте вполне естественно корявые, но вот врата, образно говоря, – будто арка, вычерченная циркулем. То ли действительно в рай, то ли в мышеловку. Конечно, наледь и скала осыпалась кое-где, по мелочи. А так, говорю тебе, идеальное сечение.

– Глупости. Обломки Ноева ковчега на Арарате. Борода Моисея. Явление архангела Гавриила на Дублинской ярмарке. Или вы ошиблись, или это восьмое чудо света рукотворного происхождения! – Сэм в запальчивости стукнул ладонью по столу. Из кухни тут же встревоженно выглянула Гуди: ну, как задумали опять драться. – Ничего, ничего, детка. Я просто так, в пылу спора, – успокоил ее Сэм.

– А наши оборотни – не чудо света? – ухмыляясь, спросил его Бохман.

– Они – дети природы. Точнее, ее аномального отклонения. Никто из всех троих не только не может разумно объяснить, что с ними происходит, но даже просто воспроизвести себе подобного! – несколько повысив голос, возразил Сэм. – А когда, к примеру, ты строишь летательный аппарат, то уж точно знаешь, куда и зачем какая гайка. И в твоих силах возможно создать сколько угодно клише с одного прототипа. Этим и отличаются явления естественные от искусственных.

– То есть кто-то явился сюда с резаком гигантских размеров, выпилил окошко в пустой скале, заранее зная, что найдет там удобный грот, и сгинул восвояси? С таким же успехом это может быть любезной тебе природной аномалией, хотя бы и магнитной, – Вилли с энтузиазмом вовлекся в спор, отнюдь не бесплодный.

– А вот и нет. Природе ни к чему правильные формы. Нечего ей с ними делать. В наших, человеческих масштабах, разумеется. Лишняя точность на данном нам уровне ничего не прибавит и ничего не убавит ни от ее законов, ни от ее величия. Но еще меньше, чем пустоту, природа не терпит бесполезные усилия. Зачем увеличивать энтропию. Ей и так сойдет.

– Ну, не знаю. Может, до нас еще кто-нибудь сюда плавал. Слышал, вчера на собрании Волк речь говорил – русские оборотни здесь объявились. Недаром Великий Лео ввел чрезвычайный режим.