— Причем здесь он? — спрашиваю Рафаэля, преграждая путь к охраннику. — Я сама его попросила. Я! Потому что не хочу, чтобы ты касался меня своими окровавленными лапами!

Вновь толкаю его в грудь, но проще скалу с места сдвинуть, чем этого дьявола. Поймав на себе угрожающий взгляд его искрящихся чернотой глаз, я невольно отступаю назад и замолкаю, глотая ртом спасительный воздух.

Алкоголь кружит голову, перемешивая все эмоции и ощущения, словно центрифуга с опасными химикатами. Малейший толчок, и взрыв неизбежен. Ведь терпеть подобное отношение к себе я не собираюсь, а судя потому, как суровое лицо Рафаэля искажает яростная гримаса — он тоже. Но, вопреки моим ожиданиям, выражение его лица меняется на холодное и спокойное, а губы молчат. И лишь один-единственный жест придает жизни этой каменной позе: он непринужденно протягивает руку, наивно полагая, что после всего я… брошусь в его объятия?!

— Идем, Сола.

Этот властный, глубокий бас производит на меня такое сильное впечатление, что я готова забыть все увиденное … готова… но я действительно сейчас не хочу прикасаться к нему. Все эти противоречивые мысли и чувства вызывают во мне ужас, отчего я делаю шаг назад, отрицательно качая головой.

— Я не пойду с тобой, Рафаэль. Пожалуйста. Я хочу, чтобы меня проводил Балдо.

Опять эта невозмутимая поза хищника. Он пугает меня своим самообладанием, сразу вспоминаю, что под непроницаемой маской прячется безжалостный убийца. И на долю секунды мне удалось рассмотреть его истинное лицо. Его безумная брутальная энергетика заполняет все вокруг, лишая меня остатков воли и воздуха.

— Не делай то, о чем потом будешь жалеть, Сола.

— Я уже жалею, что позволила такому животному прикасаться к себе, — безрассудно огрызаюсь, словно перекрикивая свое слепое сердце, которое тянется в лапы этого зверя.

— Ты очень упряма, — он делает шаг и бережно сдавливает в капкане грубых рук мою шею, — но я дам тебе последний шанс сделать правильный выбор.

Рафаэль лукаво склоняет голову набок и проводит большим пальцем по моим скулам, следуя за ним обжигающим взглядом. А я даже пошевелиться не могу, желая большего. Тело буквально звенит в его руках, мелкая дрожь пробирает до самых кончиков пальцев, которые начинает покалывать от вспыхнувшего вожделения. В попытке избавиться от нездорового возбуждения я прикусываю язык так сильно, что искры сыплются из глаз, но это на самом деле немного приводит меня в чувство.

— Я больше не хочу прибегать к насилию, Роксолана.

— Убери свои руки! — с презрением выплевываю в него. Меня просто выводит тот факт, что он даже сейчас требует подчинения. Ему плевать, что он выстрелил в человека, плевать, что я могла погибнуть, если бы не его охранник, ему плевать на всех, кроме себя и своих эгоистичных желаний. — Я никуда с тобой не пойду.

Его лицо по-прежнему не выказывает никаких эмоций, но жар, исходящий от его рук, усиливается до такой степени, что кожа вспыхивает подобно раскаленным углям. Он резко отрывается от меня, и я шумно вбираю воздух, обхватывая саднящее горло, что секунду назад пылало, а сейчас сковывает леденящим холодом.

— Chiudi quella stronza in camera sua[1], — зло цедит Росси на своем языке. — Non far entrare nessuno da lei[2].

Не удостоив меня больше взглядом, Рафаэль разворачивается и стремительно уходит, рассекая воздух крепким телом. Сейчас его резкие движения кричат о том, как сильно мужчина взбешен. Я закусываю губу, чтобы не заплакать от подступившей обиды, чувствуя острую жгучую ненависть. Только сейчас я испытываю ее к себе, потому что моим истинным желанием было схватиться за его руку. Росси ушел, а от меня осталась лишь кровоточащая оболочка. Почему он вечно все портит своей грубостью? Я ведь так его ждала.

— Идемте, синьорина, — раздается позади, и я ощущаю на предплечье мягкое прикосновение. Проглатываю подступившие слезы и киваю, молча следуя за охранником. Балдо бережно придерживает меня, подстраховывая мое непослушное тело. — Синьор Росси хороший человек, синьорина. Я могу лишиться языка за подобный разговор, но скажу вам правду: он волнуется за вас. — Я хочу что-либо возразить или ответить, но от его слов в груди закручивается вихрь смешанных чувств. — Во время отъезда он каждый день интересовался вами. — Охранник открывает дверь в мою комнату, жестом пропуская меня вперед. — Вы волнуете его как женщина. Поверьте мне на слово, говорю вам это как мужчина. Подумайте над моими словами. Синьор заслуживает уважения к себе. И, если не злить, вы увидите его с другой стороны.

Единственное, что получается выдавить из себя — это нервную улыбку, болезненно растягивающую губы. Я переступаю порог и с минуту стою неподвижно, лишь звук поворачиваемого ключа в дверном замке, словно щелчок пальцев, вырывает меня из транса. Больше не в силах сдерживать слезы, падаю на кровать и зарываюсь лицом в пуховую подушку.

[1] Закрой эту дрянь в ее комнате (итал.)

[2] Никого к ней не впускать (итал.)

РАФАЭЛЬ

Даже двухчасовая тренировка и контрастный душ не оказывают на меня должного эффекта. В попытке отвлечься и не думать о Соле я до предела выматываю себя на беговой дорожке, ни на секунду не сбавляя быстрого темпа. До дрожи в мышцах отжимаюсь и буквально истязаю боксерскую грушу, надеясь, что единственным моим желанием останется лечь и уснуть. Но вся эта экзекуция абсолютно бесполезна, я не испытываю даже толики усталости, тело искрит, мышцы ревут, а мысли по-прежнему уносят меня к зеленоглазой стерве.

Поэтому я передаю бразды правления крепкому алкоголю, который теперь усердно пытается успокоить мои бушующие нервы и нарастающий гнев. Только вот разъедающие душу мысли о Соле значительно осложняют задачу моему сорокаградусному другу.

Не хочет, значит, чтобы я к ней прикасался, белоручка чертова! Предпочла оказаться в руках чужого мужчины. Дрянь! Эмоции, что долго теснились внутри меня, бесконтрольно вырываются наружу. Я одержим. Ангельская красота и непокорный взгляд беспощадной дьяволицы выжгли на мне клеймо и стали моей ахиллесовой пятой. Кто бы мог подумать, что за внешностью маленького ангела скрывается дерзкий чертенок? Меня выводит из себя то, что Сола не боится, а даже если и боится, все равно лезет на рожон. Провоцирует так, что я перестаю мыслить адекватно. Она вызывает во мне биполярное расстройство, и я не удивлюсь, если все закончится гребаной психлечебницей.

Делаю очередной жадный глоток бурбона, стремясь выжечь непрошенные мысли, но все тщетно. Сола сейчас в моем доме и, кажется, если прикрыть глаза, я услышу ее дыхание. Да я слышу его, черт возьми, в своей голове круглосуточно. Из последних сил сдерживаюсь, чтобы не ворваться к ней в комнату. В воспаленном воображении уже вовсю трахаю девчонку. Хочу ее до одури. Состояние, будто я алкоголик в завязке, которого закрыли в винном погребе. Да что ж за твою мать! Рядом с ней превращаюсь в психа, да даже моя знаменитая железная выдержка куда-то девается. Выдыхаю. Стискиваю стакан в руке. В памяти снова и снова всплывают недавние события, после которых я окончательно потерял голову.