— Выполни свой долг перед законом!

Муж приготовился, старательно прицелился и бросил камень, вложив в бросок всю силу руки и тела. Камень попал женщине в плечо, и она закричала от боли. Мужчины радостно заорали, завопили и принялись швырять камни, которые держали наготове; не успевал камень коснуться цели, как каждый снова нагибался и брал второй. Воздух заполнился летящими камнями, но вначале большая их часть пролетала мимо цели. Один или два попали в женщину. Крича от боли, она тщетно старалась увернуться от летящих снарядов. Наконец камень попал ей в голову. Он ударил точно в лоб, и от удара запрокинулась голова. И почти сразу белая ткань окрасилась кровью. Женщина уронила голову на грудь, напоминая увядший цветок на стебле. Очередной камень попал ей в висок, и голова качнулась в другую сторону. Вскоре женщина перестала подавать признаки жизни, но камни продолжали с глухим звуком ударять в ее неподвижное тело.

Наконец мулла возблагодарил Аллаха за то, что Он направил всех на богоугодное дело, а потом вместе с остальными священнослужителями вернулся в зеленую мечеть. Мужчины побросали последние камни, и толпа начала расходиться. Люди уходили поодиночке или небольшими группами, оживленно переговариваясь. Вокруг полупогребенного трупа собралось несколько озорных мальчишек, они в упор бросали камни в разбитую голову и весело смеялись, когда попадали.

— Можно уходить, — тихо сказал Гектор Тарику. Они встали и присоединились к зрителям, покидавшим площадь. Гектор оглянулся всего раз, чтобы убедиться, что Хейзел и остальные женщины идут за ними. Тарик отвел их на базар, где продавцы снова раскладывали свои товары на пыльной земле. Отвлекшийся было на казнь город как ни в чем не бывало возвращался к нормальной жизни. Большая открытая площадка на дальней стороне базара служила местом стоянки пассажирских автобусов и грузовиков, а также караван-сараем для прохожих и проезжих. Вокруг костров и возле открытого источника воды в центре на земле сидели люди.

Тарик купил у одного из торговцев вязанку дров, баранью голову и несколько сочащихся кровью кусков мяса. Далия заняла за другими женщинами очередь за водой. Как только разгорелся огонь, все собрались у костра и смотрели, как жарятся бараньи ребра. Поскольку собрание было не общественное, а семейное, Хейзел и Кайла, по-прежнему в бурках, могли сидеть рядом с Гектором. Они молчали; страшное зрелище, свидетельницами которого им пришлось стать, подействовало на них угнетающе. Первой заговорила Хейзел:

— Я велела Кайле не смотреть. Слава Богу, некоторые женщины не выдержали, поэтому Кайла не бросалась в глаза. Мне жаль, что я смотрела. Я никогда этого не забуду. Это не люди. Даже в худших кошмарах я не могла себе представить то, что они делали с Кайлой и с этими беднягами сегодня. Мне казалось, что ислам — религия мира и доброты, любви и прощения. А не чудовищная оргия фанатизма и жестокости, которую мы сегодня наблюдали.

— Средневековое христианство было таким же жестоким и варварским, — напомнил Гектор. — Задумайся об испанской инквизиции или о крестоносцах, о десятках других войн и преследований именем Иисуса Христа.

— Но ведь этого больше нет, — возразила Хейзел.

— Некоторые христианские секты по-прежнему жестоки и узколобы, но в целом ты права. Современное христианство гораздо более мягко и человечно, оно ближе к иудаизму, буддизму и синтоизму. Да и большинство мыслящих мусульман приспособили и изменили свою философию. Обе современные религии: христианство и ислам — благородны и гуманны.

— Тогда как может существовать жестокость, которую мы наблюдали сегодня?

Гектор видел в ее глазах слезы.

— Если несколько католических священников воспользовались своей властью, чтобы насиловать детей, разве это делает злом христианство в целом? — спросил он. — Если отдельные слепые, фанатичные невежды вроде муллы, который руководил сегодняшней бойней, продолжают придерживаться грубой философии и учения шестого века, разве это делает ислам злом? Конечно нет.

— Да, должна согласиться. Но горстка экстремистов способна влиять на невежественные массы, создавая атмосферу ненависти и жестокости, в которой те ужасы, что мы видели сегодня, и то, как поступали с Кайлой, становятся обычным делом.

Голос Хейзел дрожал, и Гектору пришлось вмешаться:

— Дорогая, не все мусульмане террористы.

— Я знаю. Но я буду противостоять крайностям шариатских законов изо всех сил и до последней капли крови.

— Я тоже, как все образованные мужчины и женщины всех вероисповеданий, включая ислам. Но ты должна понять, любимая, что тебе придется отчасти пересмотреть кодекс и доктрины, которые ты назвала при нашей первой встрече.

— Ты имеешь в виду ту часть, где я назвала тебя кровожадным расистом? — спросила Хейзел, и по ее тону Гектор понял, что она под своим покрывалом улыбается сквозь слезы, возможно, впервые с тех пор, как они вошли в город.

— Для начала подойдет, — улыбнулся он в ответ.

— Ты опоздал, Кросс. Я недавно уже пересмотрела свое мнение.

Тут вернулся Тарик и присел рядом с Гектором.

— Человек, о котором мы сегодня говорили, привел автобус и привез оружие, чтобы ты посмотрел.

* * *

Автобус вместе с дюжиной других стоял в конце площадки. Это оказался крепкий на вид «ТАТА»,[46]собранный много лет назад в Индии. С первого взгляда было видно, что он прожил трудную жизнь. Он был почти неотличим от множества других припаркованных здесь автобусов, разве что не был завален багажом и имуществом пассажиров. Тарик познакомил Гектора с владельцем. После того как длительный и сложный ритуал приветствия завершился, Гектор обошел вокруг автобуса. Три окна разбиты, одного стекла вовсе нет. Гектор наклонился, чтобы заглянуть под двигатель. Из поддона картера капает черное масло, но не сильно. Капот двигателя удерживает на месте шнур для перевязки тюков. Гектор открыл его и измерительным стержнем проверил уровень масла. Почти доверху, как и воды в радиаторе — все это явно пополнили ради покупателя. Гектор сел на место водителя и надавил на педаль подачи топлива. Потом нажал на стартер и подождал, пока на приборной доске загорятся огоньки. И наконец повернул ключ зажигания. Мотор кашлянул, но не завелся. Владелец автобуса поднялся в кабину к Гектору.

— Позволишь, эфенди?

Гектор уступил ему место за рулем. Хозяин начал привычно запускать стартер и включать зажигание. Наконец двигатель завелся, дал обратную вспышку, выпустил столб дыма и снова заглох. Хозяин безмятежно повторил процедуру, и наконец мотор убедительно заурчал, едва не замолк, кашлянул и загудел уже без сбоев. Хозяин торжествующе улыбнулся. Гектор поздравил его и снова обошел автобус. Из выхлопной трубы шел синий дым и капала вода.

«Блок треснул, — подумал Гектор, а когда снова открыл капот, в одном из цилиндров что-то громко звякнуло. — Для африканского автобуса он в почти отличном состоянии. На несколько сотен миль его хватит, а больше мне и надо».