Упомянув о предложении занять Боснию австрийскими войсками, а Болгарию — русскими и одновременно произвести морскую демонстрацию перед Константинополем, в которой главная роль досталась бы английскому флоту, царь указал на это как на лучшее доказательство того, что он далек от намерения занять Константинополь. Ему непонятно, почему, коль скоро две страны преследуют общую цель, а именно поддержание мира и улучшение участи христиан, коль скоро сам он дал несомненные доказательства того, что он не хочет ни завоеваний, ни земельного приращения, — почему бы не состояться между Англией и Россией соглашению, основанному на политике мира, одинаково выгодной их обоюдным интересам и вообще интересам всей Европы. «России приписывают намерение, — сказал Александр II, — покорить в будущем Индию и завладеть Константинополем. Есть ли что нелепее этих предложений? Первое из них — совершенно неосуществимо, а что касается до второго, то я снова подтверждаю самым торжественным образом, что не имею ни этого желания, ни намерения» (56. Кн. вторая. С. 309).

26 октября Александр II с семьей выехал из Ливадии и 28 прибыл в Москву. В этот день на банкете лондонского лорда-мэра граф Дизраэли произнес вызывающую речь, в которой упомянул об усилиях Англии поддержать мир в Европе и выразил мнение, что твердым основанием этого мира должно служить уважение к договорам и соблюдение независимости и территориальной целостности Турции. Последнее начало было бы нарушено, если бы было допущено занятие турецких областей войсками какой-либо иностранной державы. Дизраэли подчеркнул, что мир составляет сущность политики Англии, «но если Англия хочет мира, то ни одна держава лучше ее не приготовлена к войне, и если Англия решится на войну, то только за правое дело и, конечно, не прекратит ее, пока право не восторжествует» (56. Кн. вторая. С. 313).

В конце сентября — начале октября 1876 г. в России началась частичная мобилизация. Численность русской армии, составлявшая по штатам мирного времени 272 тыс. человек, возросла до 546 тыс. человек.

3 (15) января 1877 г. в Будапеште была подписана секретная конвенция, которая обеспечивала России нейтралитет Австро-Венгрии в войне против Турции. В обмен Австро-Венгрии предоставлялось право оккупировать Боснию и Герцеговину. При этом она обязывалась не распространять военных операций на Румынию, Сербию, Болгарию и Черногорию, а Россия — на Боснию, Герцеговину, Сербию и Черногорию. Австро-Венгрия давала согласие на участие Сербии и Черногории в войне на стороне России.

18 марта 1877 г. была подписана дополнительная конвенция, но датирована она была 15 января — днем подписания первой конвенции, и предусматривала ожидаемые результаты предстоящей войны. Территориальные приобретения в Европе ограничивались: для Австро-Венгрии — Боснией и Герцеговиной, исключая Ново-Базарский санджак, т. е. территорию, отделяющую Сербию от Черногории, о которой должно было последовать особое соглашение; для России — возвращением Юго-Западной Бессарабии. Таким образом, Россия уступила в вопросе о Боснии и Герцеговине.

Этот договор, заключенный в Будапеште между Россией и Австро-Венгрией, можно рассматривать как договор о разделе Турции.

В договоре подтверждались условия Рейхштадского договора о недопущении создания большого славянского государства на Балканах. Болгария, Албания и «оставшаяся часть Румелии могли бы стать независимыми государствами». Подтверждалось Рейхштадское соглашение о судьбах Фессалии, Эпира и Крита, равно как и Константинополя. О нем снова было постановлено, что он «мог бы стать вольным городом».

Обе конвенции — основная и дополнительная — были подписаны Андраши и русским послом в Вене Новиковым. Теперь Россия могла воевать, но результаты ее возможной победы были заранее урезаны до минимума. За нейтралитет Австро-Венгрии Россия дорого ей заплатила.

В специальных соглашениях было сказано, что ввиду необходимости для русских военных целей временного заграждения Дуная, Австро-Венгрия не будет протестовать против ограничения судоходства по этой реке, Россия же обязуется восстановить по ней свободу плавания, как только это окажется возможным. Русские военные лазареты могут устраиваться с соблюдением постановлений Женевской конвенции вдоль австро-венгерских железных дорог, прилегающих к границам России и Румынии, а русские больные и раненые солдаты и офицеры будут приниматься в военные и гражданские госпитали в Галиции и Буковине по тарифу, установленному для чинов австро-венгерской армии.

Обе стороны обязались не распространять своих военных операций: австрийский император — на Румынию, Сербию, Болгарию и Черногорию, а русский император — на Боснию, Герцеговину, Сербию и Черногорию. Оба славянских княжества и территория между ними должны были служить нейтральной полосой. Предполагалось, что она будет недоступной для армий обеих империй и предотвратит непосредственное соприкосновение между их войсками.

В предвоенной ситуации попытался «половить рыбку в мутной воде» и Бисмарк. Он неоднократно говорил с английским послом лордом Одо Росселем о выгоде, которую представляет для Англии овладение Египтом. Бисмарк надеялся, что эта акция Англии надолго поссорит ее с Францией.

В конце января 1877 г. Бисмарк обратился к Росселю с еще более рискованным предложением, нежели захват Египта. Канцлер уверял посла, будто бы Франция готовится к вторжению в Германию. И для предотвращения этого Германии необходимо принять меры предосторожности. Меры эти, по словам Бисмарка, несомненно, будут истолкованы Францией как провокация. Возможно, последует война. И канцлер просил у Англии дать обязательство соблюдать «благожелательный нейтралитет», а в обмен предлагал свое сотрудничество в турецких делах.

В феврале Бисмарк уже предложил Англии заключить оборонительный и наступательный союз. Видимо, он хотел втянуть Россию в войну с Турцией, чтобы тем временем окончательно сокрушить Францию. Британский кабинет рассмотрел германское предложение и отказался его принять. В беседе с русским послом в Англии графом Шуваловым Дизраэли заявил, что интересы как Англии, так и России требуют, чтобы Франция не была низведена до положения второстепенной державы, что, несомненно, стало бы результатом новой войны между Германией и Францией.

В британском кабинете возникла настоящая паника. Многие министры советовали Дизраэли заключить компромиссное соглашение с Россией. Ведь в случае вторичного разгрома Франции германские войска выйдут на побережье Канала и тут туманному Альбиону будет не до Константинополя. Однако новоиспеченный лорд Биконсфильд[45]продолжал хладнокровно блефовать в отношениях с Россией.

24 апреля 1877 г. император Александр II в Кишиневе подписал манифест об объявлении войны Турции.

Боевые действия в ходе Русско-турецкой войны подробно изложены в монографии автора «Русско-турецкие войны».[46]Здесь же мы остановимся лишь на влиянии Англии на ход военных действий.