был журналист Леня. Лях подошел к нему и спросил?

— Как ты? Оклемался?

— Порядок. Только ухо придется теперь волосами закрывать. У меня к тебе дело.

Лях покачал головой.

— Про дела забудь. Знаешь, старик, я твердо решил завязать. Так что ищи другого специалиста.

Леня затряс головой.

— Ты не понял. Там сейчас такое творится! Менты с комитетчиками пострелялись. Я сам думаю, что надо завязывать. Только одна заковыка. Пасли нас.

— Кто? Менты? — нахмурился Лях.

— Нет, ребята из "Глубокого Бурения". Я не виноват…

В глазах журналиста Лях прочитал испуг. Он хлопнул Леню по плечу:

— Не менжуйся, к тебе у меня претензий нет. Знал, на что шел. Ты в курсе, что твоего Васина убили?

— Да, уже слышал, — Леня боязливо посмотрел по сторонам. — Именно поэтому и тороплюсь. Пора обрываться с крючка. Я знаю, где лежат материалы нашего наблюдения. Их Васин хранил на "кукушке" — конспиративной квартире. Я там был пару раз. Эти бумаги надо срочно оттуда забрать.

Лях решился.

— Тогда давай по-быстрому.

От дежурной он позвонил в номер Наде.

— Я должен отъехать, но скоро вернусь.

— И мы будем вместе? — спросила она.

— Да, пока смерть не разлучит нас.

Леня уже ждал его в машине.

Они подкатили к уже знакомому Ляху большому серо-желтому дому на Ленинградском шоссе. Возле дома Лях остановился.

— В квартиру ты не пойдешь, — сказал он.

— Почему? Не доверяешь? — обиделся Леня.

— Нет, просто предчувствие нехорошее. И обмылок, которым Волоху Призрака обмывали у меня эти волки во время обыска вытянули. Короче, этот вопрос не обсуждаем. Отъедешь к парку и оттуда будешь следить за подъездом.

— А если тебя повяжут?

— Не должны. Я чистый. В крайнем случае ты меня вытащишь.

— Смеешься? Я же не адвокат.

— Ну и что? Ты журналист. Напишешь статью, поднимешь волну общественного мнения.

— От общественного мнения ничего не зависит. Все решает власть, — обреченно вздохнул Леня.

— Власть не вечна. Нюхом чую большие перемены, — обнадежил его Лях и вылез из машины.

Войдя в квартиру, указанную Леней, Лях замер и прислушался. В квартире царила гробовая тишина. Он прошел по коридору и остановился у арочного входа в комнату. На полу лежал человек в генеральском мундире. Лях с первого взгляда понял, что тот мертв.

За спиной Ляха хлопнула входная дверь. Послышался топот и крики:

— Стоять! Не двигаться! Уголовный розыск!

Капитан Мурашов, лейтенант Ниночкин и сержант Крюков в сопровождении троих ОМОНовцев ворвались в квартиру. Ляха повалили на пол.

— Ты арестован за убийство генерала Цыгуна с целью ограбления! — проорал ему в ухо Ниночкин.

Крюков так и замер в дверях, понимая всю нелепость своего положения.

Похоже было, что капитану Мурашову все-таки удалось совершить свой подвиг.

Ляха закоцали в наручники.

— Двигай за понятыми, — велел Крюкову Мурашов.

— Одну минуту, молодые люди.

В комнату вошел седой тип в темных очках. Он подошел к Ляху, похлопал его по куртке и удовлетворенно рассмеялся. Движением фокусника он извлек из лешкиного кармана большой футляр. Раскрыл. Краем глаза Крюков заметил в футляре сверкнувшее украшение в виде креста. Орден, что ли?

Седой переложил футляр в карман своего пиджака, потом махнул рукой.

— Вот теперь давайте понятых. Меня вы не видели.

ГЛАВА 12. ТЮРЬМА

Вместо положенных семидесяти двух часов Лешку продержали в КПЗ чуть больше суток. Прокурор не глядя штемпельнул санкцию на арест и Ляха с попутным бобиком доставили в следственный изолятор, в народе попросту именуемый тюрьмой. В тюремном дворе в это время разгружали автозак, машину для перевозки заключенных. Лешку втолкнули в общую очередь.

На курорт место совсем не походило. Скорее оно напоминало мясорубку.

От фургона до дверей здания выстроился живой коридор из рексов-тюремщиков. Лешка вспомнил кино про фашистские концлагеря: там так же давились от бешеного лая овчарки, орали и ругались надзиратели.

Заключенные по очереди бегом преодолевали коридор. Если арестант мешкал, кто-нибудь из собачьих проводников стравливал поводок, и давал своему четвероногому другу попробовать на вкус арестантскую задницу.

Солидный мужик в шляпе, с большим чемоданом в руках, замешкался и тут же получил по копчику до блеска начищенным вертухайским сапогом. Видимо он, типичный барыга-расхититель, еще не привык к такому обращению.

— Что вы себе позволяете?! — вскипел он. — Я буду жаловаться прокурору!

После чего получил целый град ударов и выронил свой шикарный чемодан. Тот упал на асфальт и раскрылся. Расхититель попытался было нагнуться, чтобы собрать рассыпавшиеся вещи, но от очередного пинка буквально пролетел по воздуху несколько метров. Надзиратели ногами отфутболили чемодан вместе с содержимым в угол двора, в кучу грязи, и продолжили разгрузку живого товара.

Бешенство собак соперничало с бешенством людей. Лешка бегом миновал горячий коридор, не обращая внимания на тычки и затрещины. Внутри здания тоже ждали надзиратели, но поспокойнее, и стояли они пореже. Вертухаи рассовывали вновь прибывших по боксам — клетушкам метр на метр. Ляха втолкнули в одну из них. Кроме него тут уже было напихано человек пять.

Еще только попав в коридор, Лях ощутил запах. Особый сладковатый, тошнотворный запах помещения, в котором множество людей, скученных на небольшой площади, спит, принимает пищу, оправляется. Живет и умирает. Запах тюрьмы.

Когда за спиной Лешки захлопнулась железная дверь бокса, ближайший к нему заключенный с хитрой рожей поприветствовал его:

— Вот ты и дома.

Из бокса Лешку вскоре выдернули. Начались унизительные стандартные процедуры. Своего рода инвентаризация. Видимо так же обращались когда-то с рабами. Щупали мышцы, заглядывали в рот…

Лешке для начала заглянули совсем в другое место.

— Снимите трусы, наклонитесь и раздвиньте ягодицы, — предложила усталая и привыкшая ко всему женщина-врач.

Лешка сделал как просили.

— Ну как, что-нибудь видно? — с беспокойством спросил он докторшу.

Та на приколы уже давно не реагировала.

— Наденьте трусы, теперь приспустите спереди. Обнажите головку члена, — продолжала строгая докторша.

— Желание дамы — закон, — признался Лешка. — Только что о нас с вами подумают?

На Лешку завели дело, где перечислили все бывшие у него при аресте вещи и все его приметы: шрамы и родинки. Тут же у него сняли отпечатки пальцев, откатав их на "рояле".

Затем начался большой шмон. Здесь надо было снова раздеваться догола, приседать и раздвигать ягодицы, но уже с иной целью.

— Что я вам, телевизор, что ли? — проворчал Лешка. — А сразу, вместе с докторшей, не могли туда заглянуть? Я бы вам пошире раздвинул. Любуйтесь, если так нравится.

— Это кто такой умный? — поинтересовался у наблюдателя его напарник, тщательно прощупывая швы Лешкиных джинсов. — Имей в виду, умник, такие здесь долго не живут.

— А я тут до пенсии сидеть и