— Я ранен, в таком случае у человека более быстрый обмен веществ. — Он потянулся за пакетом с бутербродами на заднем сиденье. Его быстрый обмен веществ был связан не только с ранением. Он любил поесть. — На одном — сыр.

— В расплавленном виде он очень вкусный.

— Но это все еще мертвое животное, просто горячее.

— Это не мертвое животное. Это ферментированное грудное молоко животного.

— Если ты так говоришь.

Ксио рассмеялась.

— По чему я не скучаю, так это по нашему питанию, — он лукаво ухмыльнулся.

— А есть вещи, по которым ты скучаешь?

Элайджа рассмеялся.

— Моя кровать. Современная медицина. Лечение в двадцать первом веке и ремесло мясника мало чем отличаются. — Его забинтованная рука лежала на широкой груди в щадящем положении. — Думаю, мне не следует жаловаться. Я скучаю по своей машине, а ты не позволяешь мне водить.

— У тебя нет действительных водительских прав.

— Да все было бы прекрасно! — Элайджа постучал пальцами по своему виску.

— Здешние приборы не смогут сканировать вживленные чипы, поэтому они не в счет, если нас остановит полиция, — напомнила ему Ксио. — И переключение передач…

Уголки его рта дернулись вверх, губы скривились в хитрой ухмылке.

— Ненужные прибамбасы.

— Ты говоришь так только потому, что не можешь с этим разобраться.

— Пфф! Я бы с удовольствием поездил на Porsche.

Ксио покачала головой, смеясь. Она любила даже эти маленькие перебранки с Элайджей и будет по ним ужасно скучать, будет ужасно скучать по нему. Одно можно было сказать наверняка — если она отправится с ним, Грегор останется в прошлом в буквальном смысле. Но хотел ли Элайджа вообще, чтобы она сопровождала его? Он застрял здесь, и его коллег не было видно на горизонте. Кроме того, была еще эта зловещая Зара, о которой он почти ничего не рассказывал. Они женаты или нет. Когда он говорил о ней, на его лице играла восторженная улыбка, а его сапфирово-голубые глаза сияли. А через секунду он казался глубоко несчастным. Если бы они расстались по обоюдному согласию, Элайджа так бы себя не вел. Одно было совершенно ясно — он любил Зару и, скорее всего, продолжал любить.

Ксио должна, наконец, перестать думать об их совместном будущем.

— Ты уже в других мирах, куда я не могу следовать за тобой, Ксиомара. С тех пор, как ты вернулась от доктора, то погрузились в глубокие размышления. С тобой действительно все в порядке? — Ее мечтательность казалась ему подозрительной. Пожалуй, Элайджу стоило хотя бы немного посвятить в свои игры разума.

— Я думала о нас.

— О нас. А что с нами?

— Есть ли вообще мы?

Элайджа тихо фыркнул:

— Конечно, есть мы.

— А когда твое дело будет раскрыто?

Ксио почти что видела, как в его голове крутятся маленькие колесики. Элайджа не отвечал.

Его молчание подтвердило ее догадки. Она была для него лишь приключением. Дома его ждала красивая и умная жена. Пора пробудиться от своих грез.

— Мне нужно найти новое место для жизни, и, как мне кажется, будет лучше, если я уеду из старой доброй Германии.

В ответ Элайджа кинул на нее беспомощный взгляд и едва заметно пожал плечами. Он не стал предлагать «Ну, так пошли со мной!»

— Это сейчас неважно. Там, впереди, что-то происходит. — Ксио взяла бинокль ночного видения и осмотрела черный вход медицинского центра. Она увидела тень, пробежавшую между двумя мусорными баками. Это также мог быть просто бездомный, который хотел порыться в контейнерах. Но нищий человек, наверное, не стал бы копаться в мусоре частного врачебного кабинета. Кроме того, баки запирались на замок. — Возле баков.

Элайджа пристально посмотрел в указанном направлении.

— Вижу… подожди минутку.

Ксио узнала массивную фигуру, которая вышла из тени в свет фонаря. Он буквально звал их к себе.

— Исаак знает, что мы здесь?

— Маловероятно.

Человек бросился к черному входу.

— Ты остаешься здесь! — приказал Элайджа, а затем рывком открыл дверь и выпрыгнул из машины. — Это наш шанс.

Прежде чем Ксио успела что-то сказать, Исаак уже исчез в направлении черного входа. Ожидание было тем, чего она совершенно не могла вынести. Оно заставляло ее нервничать, а когда она нервничала, то много ела или совершала разные необдуманные поступки. Ей стало плохо от мысли, что Элайджа там один противостоит этому монстру. Было подозрительно тихо. Ксио открыла окно, но немного свежего воздуха было недостаточно, чтобы улучшить ее состояние. Вопреки их договоренности — скорее, это был приказ Элайджи, на который она не соглашалась, — девушка отворила двери и вышла из машины. Свежий воздух нежно обволакивал ее. Прохладный ветерок действовал на Ксио благотворно и помог прояснить ее чувства и прогнать легкую тошноту. Было странно, что из здания не доносилось ни звука. Она сделала несколько шагов в сторону больницы с заряженным пистолетом Sig в руке.

— Мой брат не обрадуется, когда узнает, что ты нарушила его приказ. — С нечеловеческой силой Исаак одной рукой схватил ее, сжимая правое плечо. Пистолет выпал из ее руки. Ксио закричала, но массивная ладонь заглушила ее крик, превратив его в жалобные всхлипы. Второй рукой Исаак обвил ее за талию. Тихим «ш-ш-ш» он пытался ее успокоить. Чего он ожидал? В объятиях душевнобольного убийцы ни одна женщина не могла оставаться спокойной.

— Если ты сейчас не успокоишься… — Исаак издал смешок. Его голос был пронзительным, совсем не похожим на приятный баритон Элайджи. — Тогда я убью его. Прямо у тебя на глазах. — Ксио перестала сопротивляться и постаралась успокоиться.

— Очень хорошо. Угроза причинить боль кому-то близкому всегда помогает. В большинстве случаев мне даже не нужен прибор для остановки импульса. Нужно лишь пригрозить отнять у жертв то, что они любят больше всего.

Исаак убрал свою огромную руку от ее рта и развернул ее. Она уперлась лицом в его твердую грудь. Он схватил девушку за запястья, удерживая в плену своей железной хватки.

— Давай немного прогуляемся.

— Пошел ты к черту… — Удар в висок был неожиданным и лишил ее сознания.

Бедная Ксио никогда не получала столько серьезных ударов по голове, как за последние несколько недель. Ее висок дико пульсировал, а одна из контактных линз в глазу треснула. Она видела все как будто через кривое зеркало. Еще одна причина, по которой она терпеть не могла линзы. Ксио полезла пальцами в этот глаз. Исаак был чересчур самоуверен, иначе нельзя было объяснить, почему он ее не связал. Указательным и большим пальцем она вынула то, что осталось от разбитой линзы. Лучше иметь размытое зрение, нежели