Швы складывались в букву "к", вертикальная часть которой спускалась вниз вдоль носа, а две угловые линии лучами расходились в направлении левого глаза и брови над ним. Часть этой брови была сбрита — так понадобилось хирургу, — и Пирсу показалось, что это самое забавное изменение во всей физиономии.

Убирая зеркало на место, он вдруг поймал себя на том что улыбается. Его лицо было фактически изуродовано. Только что он беседовал с копом, который пытается запрятать его в тюрьму за преступление, которое Пирс обнаружил, но не совершал. А на свободе в полном здравии пребывают этот электронный сводник со своим ручным монстром, которые представляли реальную угрозу не только для него, но и его близких. А он сидит на больничной койке и улыбается.

Пирс еще не понял до конца, но догадывался, что причиной такой реакции стала собственная физиономия, увиденная им только что в зеркале. Он выжил, а лицо показало ему, насколько близок он был к тому, чтобы упустить этот шанс. Именно поэтому напряжение немного спало, а на лице появилась улыбка.

Пирс отстегнул телефонную трубку и позвонил Джейкобу Кацу, юридическому эксперту фирмы по вопросам патентования. Тот сразу взял трубку, словно ждал.

— Генри, как ты, в порядке? Я слышал на тебя напали, еще что-то случилось...

— Это долгая история, Джейкоб. Я расскажу тебе позднее. А вот сейчас мне нужна от тебя фамилия специалиста. Мне нужен юрист, адвокат по уголовным делам. Высококвалифицированный, но кто не слишком любит пялиться в телевизионную камеру или давать интервью газетчикам.

Пирс понимал, что таких адвокатов в Лос-Анджелесе мало, но в сложившейся ситуации ему надо было быстро и гарантированно обезопасить себя от облыжного обвинения в убийстве. Причем сделать это требовалось без лишнего шума и чрезвычайно осмотрительно, иначе вступит в действие принцип домино — последовательное крушение как его личных планов, так и судьбы компании.

Перед тем как ответить, Кац откашлялся. Он сразу понял, что просьба Пирса носит не совсем обычный характер и не вписывается в рамки их профессиональных отношений.

— Думаю, что смогу найти такого адвоката, — наконец ответил он. — Она тебе должна понравиться.

В среду утром, когда Пирс разговаривал по телефону с Чарли Кондоном, в больничную палату вошла женщина в сером костюме. Она протянула ему визитную карточку, в которой было напечатано: Дженис Лангуайзер. Прикрыв микрофон ладонью, Пирс извинился и сказал, что уже заканчивает разговор.

— Чарли, пришел мой врач, и мне надо кое-что сделать. В общем, сообщи ему, что мы решим этот вопрос до конца недели или в начале следующей.

— Не могу, Генри. Он желает познакомиться с «Протеем» до того, как мы направим заявки на патентование. Поэтому не стоит затягивать. Кроме того, ты уже встречался с Морисом и знаешь, что он не любит проволочек.

— И все-таки позвони ему и попробуй отложить нашу встречу.

— Ладно, свяжусь и попробую. А потом перезвоню тебе.

Закончив разговор, Пирс сунул трубку в футляр на боковой стенке кровати. Он обернулся к Лангуайзер и попытался улыбнуться, но подсыхающие на лице швы причиняли больше боли, чем днем раньше, поэтому улыбка вышла вымученной.

Она протянула руку, и Пирс пожал ее.

— Дженис Лангуайзер. Рада встретиться.

— Генри Пирс. Учитывая обстоятельства нашей встречи, лично я этого сказать не могу.

— Обычная ситуация, когда приглашают адвоката.

У Пирса уже был ее послужной список, который ему передал Кац. Лангуайзер занималась адвокатской практикой в небольшой, но влиятельной фирме «Смит, Левин, Колвин и Энрикес». Компания, по словам Каца, была столь мало известна в широких кругах, что отсутствовала даже в телефонном справочнике. Ее клиентами являлись представители элитных кругов, нуждавшиеся время от времени в защите. Год назад эта компания пригласила Дженис Лангуайзер из окружной прокуратуры, где та участвовала в самых громких судебных процессах последних лет. Кац объяснил, что, помимо прочего, контакт с этой юридической фирмой позволит завязать взаимовыгодные отношения на будущее, поскольку «Амедео текнолоджиз» готовится к выходу на общественную арену. Пирс не стал говорить Кацу, что до широкой известности их фирмы дело может и не дойти, если его личная ситуация не разрешится должным образом.

После стандартных вежливых расспросов по поводу полученных травм и перспектив выздоровления Лангуайзер поинтересовалась, почему он решил, что ему нужен адвокат по уголовному делу.

— Потому что вокруг меня крутится детектив из полицейского управления, который считает меня убийцей. А недавно он сообщил, что собирается подать заявление в окружную прокуратуру по обвинению меня в нескольких преступлениях, включая убийство.

— Как его зовут?

— Его фамилия Реннер. Имени своего он мне, кажется, не называл, или я просто забыл. У меня есть его визитка, но я так и не заглянул в нее...

— Роберт. Я его знаю. Он работает в Тихоокеанском округе, причем довольно давно.

— Вы с ним пересекались по работе?

— Да, в начале моей карьеры по делам окружной прокуратуры я участвовала в нескольких процессах, материалы по которым представлял именно Реннер. Он мне показался неплохим полицейским. Я бы даже сказала, весьма основательным.

— Он сам часто использует это слово.

— Так он собирается заявить в окружную прокуратуру о вашей причастности к убийству?

— Не уверен, ведь тело еще не найдено. Но он пригрозил, что обвинит меня в других преступлениях. За посягательство на частную собственность и проникновение в чужой дом без разрешения. Ну и за отказ сотрудничать с правосудием. Полагаю, что параллельно он постарается притянуть меня к ответственности за убийство. Я не знаю, насколько вся эта чушь, что он нагородил, призвана запугать меня и в какой степени соответствует действительности. Но я никого не убивал, поэтому мне и понадобился адвокат.

Нахмурившись, Лангуайзер задумчиво кивнула, а потом спросила, указав на его лицо:

— А все это как-нибудь связано с вашими травмами?

Пирс кивнул.

— Тогда расскажите все с самого начала.

— Полагаю, с этого момента мы становимся в положение адвоката и его клиента?

— Да, именно так. Можете говорить открыто.

Пирс еще раз кивнул и следующие полчаса посвятил рассказу о своих приключениях во всех подробностях, насколько мог припомнить. Не скрывая, он поведал обо всем, что совершил за последние несколько дней, включая и правонарушения.

Пока он рассказывал, Лангуайзер тщательно фиксировала его слова, устроившись за медицинским столиком. Запись она вела дорогой на вид авторучкой на официальных желтых бланках, которые достала из черной кожаной сумки, выглядевшей больше обычной дамской сумочки, но меньше стандартного портфеля для бумаг. Манеры и внешний вид адвоката свидетельствовали о профессиональной уверенности высокооплачиваемого специалиста. Когда Пирс закончил свое повествование, она вернулась к той части его рассказа, которая касалась признания, сделанного в присутствии Реннера. Лангуайзер задала несколько вопросов о том, какие лекарства принимал Пирс, а также какие последствия нападения и хирургического вмешательства он испытывал. Особенно внимательно она отнеслась к упоминанию Пирсом собственной вины.