— Ой, спасибо, не знаю, как тебя и благодарить девонька! Ах, какая ты все-таки у нас красавица! Чудо! Ну, спасибо, Нюрочке мою благодарность тоже передай. Да я ей и сама при случае…

И Валентина Денисовна, сделав свое «черное дело» — не для себя, для девушки, конечно, — удалилась.

Когда вернулась домой, увидела, что гости собираются расходиться. Саша определенно куда-то намылился. Собственно, куда конкретно, тетка могла догадаться. Но после сегодняшнего она уже не так строго относилась к племяннику. Хотя и Ирину не судила, и никого из них.

Антон, этот собрался провожать Милу — хорошая девушка, да уж больно молоденькая для такого «артиста». Так она про себя уже окрестила Плетнева, особенно после рассказа, как он голову-то отрезал бандиту, это ж придумать только! Ну, едут, и пусть их… Тем более Сашка им опять свою машину дал, значит, и сам отлучится ненадолго…

Один день, а сколько забот!

…Мила попросила Антона подвезти ее к «Снасти». Снова остаться с ним на третью уже ночь девушка не хотела. Да и не могла, не желала огорчать родителей, у которых дочка только вот появилась, да тут же и исчезла, по два дня дома не ночует. Непорядок. Хотя они и знали, что Мила помогает следствию распутать уголовное дело по поводу диверсии на электростанции, про то весь город уже знал — что диверсия! Ну и поселок Цемдолина тем более.

А потом Мила хотела бы еще разок переговорить с Числительным. У нее возникли некоторые мысли по поводу того, как перекрыть Алисе вообще все каналы выхода в сеть. Это, по правде говоря, Макс ей подсказал, но идея была все-таки ее. И сейчас, пока ехали в машине и вели неспешный разговор, идея оформилась окончательно. И все дальнейшее зависело от того, поверит ли ей Числительное и согласится ли помочь.

— А я не совсем понял суть операции, — сказал Антон. — Ну, отправили с ее номера эсэмэску, а дальше что?

— Мы отправили ее на номер Макса, понимаешь?

— Это понимаю. Я, честно говоря, технически не понимаю, каким образом Макс заблокирует ее «мобильник»?

— В общих чертах. Через JPS. Система глобального позиционирования, не путай с GPRS.

— Что такое JPS я знаю. Сам пользуюсь…

— Ну вот, теперь он будет отслеживать ее мобильный телефон. Везде, в любой точке. И станет подавлять все исходящие и все входящие. Сколько надо — сутки, двое, пока нам надо.

— А если она переставит сим-карту в другой аппарат? Она же скоро поймет, что у нее что-то не так!

— Это она-то? — пренебрежительным тоном высказала свое удивление Мила. — У нее же «понималки» не хватит. Будет там надпись: «ошибка сим-карты». Если же сообразит, в чем дело, и попытается заменить сим-карту, сегодня уже поздно, все офисы закрыты. А завтра — посмотрим еще… — Мила помолчала и вдруг сказала с неожиданным злорадством, или это показалось Антону: — На завтра ей может не хватить уже не ума, а времени…

Они проезжали мимо фотомагазина, в котором, несмотря на еще совсем не поздний час, было темно, а на дверях висел увесистый амбарный замок.

— Сам видишь, они закрыты еще и по «техническим причинам». Я уже обращала внимание. Работающий долго искать придется… Свет еще не во всех магазинах дали. А времени вон уже сколько прошло. Прямо глобальная катастрофа… — И, снова помолчав, добавила: — А у Числительного ты мне не мешай. Ничего не говори, лучше вообще отойди в сторонку. Кофейку попей, пока я договорюсь. Надеюсь, что договорюсь…

В отличие от многих других магазинов, работающих в эти дни только в дневное время — несмотря на то что свет в городе уже был, хотя, видимо, еще не везде, — «Снасть», кажется, «пахала» круглосуточно. Ну да, у них же свой собственный движок в запасе.

Толпа колыхалась перед входом, как обычно. Все желали попасть в интернет-кафе. Милу и Плетнева некоторые уже приветствовали как старых знакомых. Даже просили провести с собой. Но Антон был хмур, а Мила словно пребывала все еще в раздражении. Или вид такой делала, чтоб не общаться ни с кем. И было похоже, что они с Антоном поссорились, а приехали-то сюда — зачем? Мириться? А кто их знает, этих ненормальных…

Следуя просьбе Милы, хотя он и не видел в этом особого смысла, Антон молча поздоровался с Числительным за руку и отправился в бар, предложив ему после разговора разделить компанию в баре. Тот кивнул. Антон прикинул: это потому, наверное, что Мила здесь. Он за те считаные разы, что бывал здесь, не видел, чтобы «сисадмин-ака» с кем-нибудь разделял компанию. А с ним вот уже, считай, второй раз. Уважают здесь Милу. Но что-то она сегодня не в себе…

Очевидно, при всей его отличной хватке и уме, оперативной сообразительности Плетнев все-таки не обладал некоторыми качествами, присущими Турецкому. Но тут уж ничего не поделаешь, не свойственны были Антону в его «трудовой биографии» такие моменты, когда на первое место выдвигались психологические нюансы. Вот бы «собачков давить», это куда ни шло… Фраза застряла в голове и никак не хотела исчезнуть. Словно укор какой…

Заказав себе двойной кофе, Антон уселся так, чтобы краем глаза видеть Милу и Числительного. Но не пялиться на них. А разговор, как показалось, у них был не самый приятный.

«Сисадмин», похоже, не сильно верил Миле, сомневался в чем-то.

— Ну и что она тебе ответила? — громче, чем нужно бы, спросил тот.

— Цитировать как-то не хочется! — сердито ответила Мила, и они заговорили тише. — А мотоцикл я ей за просто так не спущу, подавится еще…

«Ага, понятно, о чем речь. Это Алиса тогда, еще в первый вечер, проколола, точнее, прорезала, — сама или кто-то за нее, — колеса у мотоцикла Милы»… Антон похвастался, что снова надует их, как футбольный мяч, но пришлось воспользоваться-таки насосом кого-то из приятелей Милы. Размонтировать колеса, заклеить и накачать заново. И эта хамская записка на бензобаке. «Докторша Си желает тебе приятного вечера» — так, кажется. «Докторша», ишь, ты! Да, у Милы есть все основания не любить эту «серебристую рыбку», мягко говоря…

— А ведь на нее похоже, — сказал Числительное, медленно приближаясь к стойке, за которой сидел Антон.

Это надо было понимать так, что халява — она и на том свете халява… Плетнев улыбнулся и заказал бармену две рюмки коньяка — за себя, да еще ночью, он не беспокоился, — а также двойной кофе для «самого главного сисадмина». Мила сама скажет, чего захочет. Тут обслуга скорая на ногу…

— У нее, как только она начала встречаться с Доктором, похоже, совсем башню снесло. Ума, ты права, не набралась, зато наглости! Но больше всего про тебя всякие гадости рассказывать любит. Не понимаю почему. Может, забанить ее?

— Что, вообще пускать не будешь?

— А что, у меня фейс-контроль. А хамить хорошим программерам у меня в заведении нельзя.

— Ты понимаешь, Число, если ее просто не пустить, она не поймет за что. Но если она уже за машину сядет, а ты к ней минут через десять подойдешь и скажешь: освободи помещение, — это будет то самое, что требуется. И дня три вообще не пускай. Как наказание. А за что? После объяснишь. За хамство — трое суток раньше были даже по закону положены. Это не только она, это все поймут. И учтут, понимаешь?