Естественно, гендерные аспекты последствий явления, которое Международная конфедерация профсоюзов называет «колоссальным ростом прекаризированной занятости», практически не изучены[573]. По данным упомянутой организации, последствия этого роста для женщин «почти не находят отражения в официальной статистике и государственной политике», поскольку «стандартные показатели и данные, используемые для оценки динамики рынков труда» не учитывают гендерных аспектов проблемы, и, как обычно, данные чаще всего не даются в разбивке по половому признаку, «что нередко затрудняет оценку общей численности работающих женщин». Поэтому у нас «нет глобальных данных о количестве женщин, занятых на прекаризированной работе».

Однако результаты региональных и секторальных исследований указывают на «чрезмерно высокую долю женщин в общем количестве работников», занятых на такой работе. Британский профсоюз UNISON установил, что в 2014 г. доля женщин в общем количестве низкооплачиваемых работников составляла почти две трети[574], причем многие из них «работали по совместительству по сомнительным контрактам, чтобы компенсировать неоплачиваемые рабочие часы»[575]. В недавнем докладе Fawcett Society подчеркивается, что каждая восьмая британка (и каждая третья жительница Лондона) трудится по контракту с нулевым временем[576].

Многие думают, что прекаризированная занятость – удел тех, кто трудится в самых непрестижных и низкооплачиваемых отраслях[577]. Однако, по данным британского Профсоюза университетов и колледжей, сфера высшего образования, считающаяся элитарной, занимает второе место по количеству работников, трудящихся по разовым контрактам[578]. Профсоюз не приводит цифр в разбивке по половому признаку, но, по данным британского Агентства статистики высшего образования[579], женщины чаще мужчин работают по краткосрочным контрактам. Данные по Германии и другим европейским странам указывают на ту же картину[580].

В целом в ЕС в последнее десятилетие рост женской занятости происходил прежде всего за счет роста количества работающих на условиях неполной и прекаризированной занятости[581]. В Австралии 30 % женщин работают по разовым контрактам (для мужчин этот показатель составляет 22 %), а в Японии доля женщин в общем количестве работающих по таким контрактам достигает двух третей[582]. Гарвардское исследование, посвященное росту «альтернативной занятости» в США в период с 2005 г. по 2015 г., показало, что доля женщин в этом секторе рынка труда «возросла более чем вдвое», и «сегодня на прекаризированную работу женщин нанимают чаще, чем мужчин»[583].

Это серьезная проблема, потому что, хотя прекаризированная занятость не сулит ничего хорошего работникам обоих полов, женщинам приходится особенно тяжело. Прежде всего, такая занятость очевидным образом увеличивает гендерный разрыв в оплате труда: в Великобритании почасовая оплата труда работающих по контрактам с нулевым временем на 34 % ниже почасовой оплаты постоянных работников. Для работающих по разовым контрактам и агентским договорам (количество которых растет по мере того, как все больше предприятий сферы обслуживания переходят на аутсорсинг) этот показатель составляет, соответственно, 39 и 20 %[584]. При этом, похоже, никто не заинтересован в том, чтобы выяснить, как это сказывается на женщинах. Авторы исследования, посвященного политике в области оплаты труда в Европе, критикуют тенденцию к росту аутсорсинга, поскольку он «используется без учета (или с минимальным учетом) потенциальных гендерных последствий»[585]. Между тем имеющиеся данные показывают, что эти последствия весьма серьезны.

Одним из таких последствий является то, что «возможности работающих по агентским договорам в плане заключения коллективных трудовых договоров весьма ограничены». Это касается всех работников, но прежде всего женщин. Как показывает практика, коллективный договор (в отличие от индивидуальных контрактов, предполагающих, что размер заработной платы работника устанавливается по договоренности с работодателем) особенно важен для женщин (причиной тому все та же проклятая «скромность»). Поэтому рост числа работающих по агентским договорам, не предполагающим заключения с работодателем коллективного договора, затрудняет ликвидацию гендерного разрыва в оплате труда.

Негативное влияние роста прекаризированной занятости на положение женщин не сводится к случайным побочным эффектам. Дело в том, что гиг-экономика как таковая фактически вообще не предполагает соблюдения трудовых прав. В Великобритании право на отпуск по беременности и родам имеют только женщины, имеющие официальный статус наемных работников. Работающим же по краткосрочным контрактам или контрактам с нулевым временем отпуск не предоставляется, а значит, им приходится бросать работу и снова устраиваться на нее после рождения ребенка. Кроме того, по закону такие женщины имеют право на получение пособия по беременности и родам только в том случае, если они работали 26 из последних 66 недель и если их средняя заработная плата составляла не менее £116 в неделю.