Гончая присмотрелась к прохожим на платформе. Все куда-то спешили по своим делам. Озабоченные, хмурые, иногда встревоженные, но ни один человек не был напуган или настроен враждебно. Несмотря на последнее обстоятельство, не стоило обольщаться безопасностью Баррикадной. Гончая уже много лет нигде не чувствовала себя в полной безопасности.

Она хорошо помнила планировку станции, знала, куда ведут запертые двери и охраняемые коридоры, где руководители станции проводят секретные совещания и где нечистые на руку торговцы прячут товар, который не рискуют выставлять на прилавок. Потому поиски Башки не заняли у нее много времени.

Он лежал под лестницей, ведущей с платформы в подвал, где располагались каптерки и склады не слишком ценного хозяйственного инвентаря. На правом виске запеклась кровь, а на шее обозначился багрово-лиловый след от затянутой удавки. Для Гончей не представляли никакой тайны детали произошедшего: контрабандиста ударили по голове, но не убили сразу. Возможно, он даже успел отклониться или удар оказался недостаточно сильным, чтобы пробить височную кость. Как бы там ни было, завязалась борьба, убийце или убийцам пришлось завершать начатое удавкой.

Рюкзак с автоматом и дурью, как и все личные вещи, исчезли. Гончая печально вздохнула. Она не испытывала к Башке жалости, скорее, почувствовала разочарование. Теперь стало ясно, что она переоценила контрабандистов, когда впервые увидела их в Китай-городе. Купилась на их внешний вид, поддавшись первому впечатлению, а оно оказалось неверным. Башка, напротив, недооценил коварство знакомого изготовителя фальшивых ксив, когда отправился на встречу с ним в одиночку. Возьми он с собой помощницу, сейчас бы здесь не лежал. Гончая поймала себя на том, что рассуждает уже излишне самоуверенно, и поправилась: или они лежали бы здесь рядом.

Прежде чем подняться на платформу, Гончая включила полученный от Башки фонарь и еще раз внимательно осмотрела труп и закуток под лестницей, но неизвестный убийца контрабандиста забрал его вещи и не оставил следов. Хотя… В окоченевшем кулаке что-то блеснуло. Присев на корточки, Гончая разжала пальцы мертвеца. Ее взору открылась узкая металлическая пластинка с двумя зазубринами и свежим сколом с одной стороны. Хорошо знакомая была вещица. Гончая едва заметно улыбнулась. Она не собиралась разыскивать убийцу Башки – пусть этим занимаются местные стражи порядка. Но находка являлась прекрасным поводом для официального обращения к Шерифу, а это в корне меняло дело.

* * *

Обстановка на границе Ганзы на первый взгляд выглядела вполне обычной. Двое пограничников неторопливо и довольно небрежно просматривали документы у стоящих в небольшой очереди людей. Еще двое, очевидно из другой смены, так же неторопливо играли в домино. Еще один взимал с торговцев и транзитников плату за проход. И пограничники, и люди в очереди вели себя удивительно вежливо. Те, кого пропускали беспрепятственно, благодарили погранцов и проходили мимо, челноки послушно оплачивали входную пошлину, и даже мужчина, которого после проверки документов завернули обратно, не стал возмущаться.

Гончая бесцеремонно нарушила эту идиллию. Она обошла выстроившуюся очередь и, безошибочно определив среди пограничников старшего, свистнула, привлекая к себе его внимание.

– Чего надо? – недружелюбно спросил он.

Ганзейцу пришлось отвлечься от игры, поэтому его недовольство было понятно.

– Шерифа знаешь? – не унималась Гончая.

– Ну?

– Позови. Разговор к нему есть.

– А ты кто такая, чтобы Шериф с тобой разговаривал?

Гончая сделала два вывода: первый – старший смены действительно знает Шерифа, второй – личный авторитет Шерифа или его должности не позволяет солдату отмахнуться от странной просьбы беспаспортной незнакомки.

– Спроси у него, если интересно.

Несколько секунд пограничник молча разглядывал настырную женщину, прикидывая возможные последствия своего решения, наконец, спросил:

– Чего ему сказать-то? Хоть имя назови.

Имя? Помнит ли Шериф ее имя? Вряд ли.

– Скажи, старая знакомая, по служебному делу.

– Ты вроде еще не старая, – пробурчал пограничник, поднимаясь на ноги. – Ладно, жди здесь.

Он хотел послать за Шерифом одного из своих подчиненных, но затем передумал и отправился сам. С его стороны это оказалось верным решением. Всех участников предстоящего дела в случае успеха ожидала награда, и пограничник не желал оставаться в стороне.

Гончая отошла подальше и, устроившись на брошенной на пол плащ-палатке, приготовилась к долгому ожиданию. Однако на этот раз не прошло и получаса, как на пост вернулся начальник смены в сопровождении Шерифа. Последний выглядел взволнованным, но, увидев поднявшуюся ему навстречу Гончую, расслабился и улыбнулся.

– Ты? Рад тебя видеть, – его слова прозвучали как оправдание. – А где твоя дочь?

Словно жесткая мокрая губка стерла с лица Гончей ответную улыбку.

– С ней все в порядке.

«В порядке? Ты в этом уверена?»

Нет, Гончая так не думала. Но это была ее боль. Только ее! Боль, которую она не хотела и не собиралась ни с кем делить. Даже с Шерифом.

Он кивнул: понял, что о девочке она ничего не скажет, как бы ни расспрашивал, и сменил тему.

– У тебя ко мне какое-то дело?

Гончая оглянулась. Очередь на посту рассосалась. Пограничники заканчивали проверку двух последних челноков. Ни те, ни другие не могли слышать ее разговора с Шерифом. И все же она понизила голос.

– Пять, шесть, семь, может быть, десять килограммов дури.

Шериф снова кивнул. Ее осведомленность его не удивила.

– Рассказывай. Хотя дурь – не моя тема.

Гончая усмехнулась: если бы в рухнувшем мире можно было отделить одно от другого. И начала рассказывать. Про контрабандистов, про их планы переправить дурь на Краснопресненскую и про убийство Башки.

– Считаешь, убийца понесет наркотики на Краснопресненскую? – спросил Шериф, когда она закончила.

– Десять килограммов дури понадобились ему не для личного употребления. А на Ганзе она стоит втридорога.

Шериф задумчиво вздохнул. Эмоций никаких не проявил, но по загоревшимся азартом глазам Гончая поняла, что он принял решение.

– Что ты хочешь за свою информацию?

– Попасть на Краснопресненскую.

Ответ удивил Шерифа.

– И только?!

– Вообще-то я пришла сюда, чтобы поговорить с тобой, – призналась Гончая.

– Я тоже должен тебе многое рассказать! – внезапно затараторил Шериф, словно ее последние слова прорвали плотину его молчания. – Во-первых, тебя с дочерью искал какой-то человек. Не знаю, кто он такой, я никогда его прежде не видел, но все наше начальство ходило перед ним на цырлах. Он допрашивал меня, и…