приведенным выше обвинениям в его адрес можно добавить слухи об алчности Фемистокла, которые могли циркулировать и в Афинах. Если верить сообщениям древних, алчность Фемистокла обнаружила себя еще до Саламинской битвы. Геродот и Плутарх рассказывают о подкупе Фемистокла евбейцами, опасавшимися, что союзный флот отступит от Артемисия. Опасения евбейцев имели свои основания, поскольку эллины уже готовились к отплытию.

«Узнав об этом, евбейцы просили Еврибиада подождать, по крайней мере, хоть немного, пока они тайно не отправят детей и челядь в безопасное место. Еврибиад, однако, отклонил их просьбу, и тогда евбейцы обратились к афинскому военачальнику Фемистоклу. Им удалось за 30 талантов подкупить Фемистокла, и тот склонил эллинов остаться и дать морскую битву перед Евбеей» (Herod. VIII. 4). Согласно Геродоту, Фемистокл поделился с Еврибиадом, передав ему 5 талантов (Herod. VIII. 5). Плутарх со ссылкой на Геродота (?) сообщает, что Фемистокл не присвоил эти деньги, а передал их Еврибиаду (Plut. Them. 7)[680].

Свидетельства алчности Фемистокла начинают множиться после Саламинской битвы. Вот что происходит во время осады возглавляемым им греческим флотом о. Андрос. «Между тем эллины (после Саламинской битвы. – В. Г.), – пишет Геродот, – отказавшись от дальнейшего преследования флота варваров, решили не плыть к Геллеспонту для разрушения мостов. Они осадили Андрос, желая захватить остров. Андрос был первым островом, от которого Фемистокл потребовал денег…Фемистокл в своей ненасытной алчности посылал и на другие острова тех же самых вестников, которых раньше отправлял к царю. Вестники требовали денег, угрожая в случае отказа, что Фемистокл явится с эллинским флотом и осадой возьмет их город. Такими угрозами Фемистокл заставил каристян и паросцев выплатить огромные суммы денег. Жители этих островов, услышав, что Андрос осажден за приверженность к персам и что Фемистокл имеет решающее слово среди эллинских военачальников, устрашились и послали деньги» (Herod. VIII. 111–112). Мы уже говорили, что это могло быть реализацией предложенного Фемистоклом плана по освобождению от персов островов, включавшего наказание коллаборационистов[681]. Хотя нельзя сбрасывать со счетов и упоминаемую в источниках алчность.

Возможно, из-за собственной алчности (если это были не наветы врагов) не Фемистокл, а Аристид станет организатором Делосской симмахии, хотя план создания такого союза мог родиться именно у него. По словам Фукидида, Фемистокл первым отважился сказать афинянам, что их могущество будет связано с морем, содействуя тем самым созданию империи[682]. Об этом говорит и Диодор, который отмечает, что идея превращения Афин в лидера ионийских греков принадлежала именно Фемистоклу. «…Он полагал, – замечает Диодор, – что ионийцы по причине родства поддержат афинян и с их помощью они освободят и других эллинов в Азии, которых можно будет благодеяниями склонить на свою сторону, и что все островитяне с готовностью присоединятся к ним, будучи напуганы могуществом морских сил афинян, которые могут принести как разрушение, так и помощь» (Diod. XI. 41. 4, здесь и далее пер. В. Строгецкого). Если это не вымысел Диодора, здесь со всей очевидностью просматривается идея будущего морского союза, которая, как известно, будет реализована Аристидом.

Тем не менее мы полагаем, что и после блистательной победы в Саламинской битве Фемистокл оставался весьма влиятельным, но не единственным политиком, рядом с ним будут действовать и другие. Теперь не меньшую роль в афинской политике вновь играет Аристид, возглавивший афинский контингент во время Платейской битвы, и Ксантипп – один из командующих греческим флотом. Поэтому можно говорить не столько об утрате Фемистоклом политического влияния, сколько об утрате им единоличного лидерства.

После Саламинского морского сражения Ксеркс не желал смириться со своим поражением. «После морской битвы, – пишет Плутарх, – Ксеркс все еще не мог примириться с мыслью о неудаче и попытался по насыпям перевести сухопутное войско на Саламин, чтобы напасть на эллинов, и для этого сделал заграждение в проливе» (Plut. Them. 16, здесь и далее пер. С. Соболевского). Ожидали продолжения и греки. «С наступлением дня эллины, видя, что сухопутное войско персов на том же месте, подумали, что и флот также находится у Фалера. Они ожидали второй морской битвы и готовились к отпору. Но лишь только эллины узнали об уходе вражеских кораблей, они тотчас же решили пуститься в погоню за ними» (Herod. VIII. 108).

Впрочем, боясь разрушения переправы, Ксеркс вынужден будет поспешить к Геллеспонту, оставив в Европе Мардония. Перед этим он, по словам Плутарха, отправил грекам грозное письмо: «На морских судах вы одолели жителей суши, не умеющих держать весло. Но теперь перед нами – просторная Фессалия, и Беотийская равнина – удобное место, чтобы померяться силою отважным конникам и гоплитам» (Plut. Arist. 10, здесь и далее пер. С. Маркиша). Афинянам он отправил особое послание, возвещая им, что царь заново отстроит их город, даст им много денег и поставит владыками над всею Грецией, если только они выйдут из войны. Узнав об этом, лакедемоняне перепугались, и в Афины прибыли их послы с предложением поселить в Спарте жен и детей афинян и доставить пропитание старикам (Plut. Arist. 10). Если это так, возможно, что автором послания был не Ксеркс, а Мардоний (либо он действовал по поручению Ксеркса).

Судя по сообщениям Геродота и Диодора, зимовавший в Фессалии Мардоний также предлагал афинянам заключить с ним союз. В качестве посла он отправил в Афины македонского царя Александра (Herod. VIII. 136; ср. Diod. XI. 28. 1)[683]. Геродот рассказывает о выступлении Александра (возможно, в народном собрании) и об отказе афинян принять предложение Мардония (Herod. VIII. 136, 140–144). Спартанцы, опасавшиеся, что афиняне примут это предложение, также направили своих послов в Афины. Им афиняне предложили как можно быстрее отправить войска в Беотию для защиты Греции (Herod. VIII. 144). Плутарх дополняет это сообщение тем, что автором ответа Мардонию и спартанцам был Аристид (Plut. Arist. 10). Возможно, тогда же было достигнуто соглашение со спартанцами об отправке совместного контингента в Беотию, но спартанцы не выполнили своих обещаний, в чем позднее их будет упрекать Аристид (Herod. IX. 7). В итоге из-за медлительности лакедемонян Мардоний весной 479 г. до н. э. вновь займет Афины. Правда, и на этот раз город будет практически пуст, поскольку большинство горожан переправятся на Саламин (Herod. IX. 4)[684].

А возвратившись в Азию, персы не оставляли надежды на реванш. «Уцелевшие корабли Ксеркса, – рассказывает Геродот, – между тем после бегства из Саламина прибыли в Азию и переправили царя и войско из Херсонеса в Абидос. Затем флот остановился на зимовку в Киме. Когда же засияла весна, корабли тотчас поплыли на Самос, где часть кораблей уже провела зиму…После тяжкого поражения варвары уже