«Нет уж, — сказал себе Сарьон, трясясь от пугающих ночных звуков, что извлекали из подсознания все запрятанные там страхи, — если уж говорить начистоту, твоя вера опиралась на тебя самого. Так что это ты сам себя подвел!»

И каталист, окончательно лишившись надежды, обхватил голову руками. Скорчившись среди корней, он слушал кошмарные звуки, что раздавались все ближе, и ждал, что в него вот-вот вопьются чьи-то клыки или раздастся раскатистый хохот кентавра. Однако же звуки постепенно начали стихать. Или это он терял сознание. Но это не имело значения. Теперь ничего уже не имело значения.

Заблудившись во тьме, куда более бескрайней и ужасающей, чем Внешние земли, Сарьон смирился со своей участью. Он устал и отчаялся. Его не волновало больше, будет он жить или умрет. Он уснул.

Сарьон поднял голову и, моргая от яркого солнечного света, огляделся по сторонам. Ничего не соображая, он решил было, что некая таинственная сила ночью похитила его хижину, оставив его самого спать на земле. Затем он услышал рычание — и на него обрушилось все, пережитое прошлой ночью, включая страх и осознание того факта, что он один в глуши. Перепугавшись, Сарьон подхватился с земли. То есть он собрался это сделать. На самом же деле ему еле-еле удалось сесть. Спина болела, окоченевшие суставы не разгибались, а ног он вовсе не чувствовал. Ряса Сарьона была мокрой от утренней росы. Каталист продрог и чувствовал себя разбитым и несчастным. Сарьон застонал, уткнулся головой в колени и подумал, как было бы просто остаться здесь и умереть.

— Да-а! — восхищенно протянул чей-то голос. — Я знавал колдунов, которые нипочем не осмелились бы провести ночь во Внешних землях, не окружив себя предварительно кольцом огненных демонов или чем-нибудь в том же роде. А тут вы, каталист, спите себе, словно младенец у матери на коленях!

Испуганно озираясь, Сарьон проморгался после сна и обнаружил источник голоса — молодого человека, восседающего на пеньке и взирающего, на Сарьона ровно с тем же неприкрытым восхищением, что звучало и в его голосе. Длинные темные волосы — молодой человек был шатеном — спускались на плечи; лицо незнакомца также украшали темная бородка и ухоженные усы. Одет он был с тем расчетом, чтобы не бросаться в глаза в глуши: простой коричневый плащ, такие же брюки и мягкие кожаные башмаки.

— Вы... вы кто такой? — запинаясь, пробормотал Сарьон и попытался встать, но не особо в этом преуспел. Во все еще затуманенном после сна сознании каталиста мелькнула мысль: уж не послали ли полевые маги кого-то за ним вслед? — Вы не из деревни?

— Позвольте предложить вам руку, — отозвался молодой человек, подошел к Сарьону и помог ему подняться на ноги. — Пожалуй, дружище, вы уже староваты, чтобы бродить по лесам, а?

Сарьон вырвал руку.

— Я еще раз вас спрашиваю — вы кто такой? — строго спросил он.

— Сколько же вам лет, позвольте полюбопытствовать? — спросил молодой человек, встревожено глядя на Сарьона, — Сорок? Или больше?

— Я требую...

— Немного за сорок, — продолжал размышлять вслух молодой человек, изучающе оглядывая каталиста. — Верно?

— Это не ваше дело, — отрезал Сарьон, дрожа от холода, ибо ряса его промокла от росы. — Ответьте на мой вопрос — или идите своей дорогой, а я пойду своей…

Молодой человек посерьезнел.

— Вот именно! О том-то и речь! Боюсь, ваш возраст — именно что мое дело. Видите ли, дорога у нас одна. Я — ваш проводник.

Сарьон уставился на него, от потрясения утратив дар речи. Потом ему вспомнились слова Якобиаса: «Есть люди, которые... которые спрашивали насчет вас. Им, похоже, нужен каталист, так что они будут очень сильно в вас заинтересованы — так мне кажется».

— Меня зовут Симкин, — сказал молодой человек и снова протянул Сарьону руку.

Сарьон, ослабев от облегчения, пожал ему руку и скривился — теперь ему было больно вспоминать о ночи, проведенной под деревом.

— Если вы уже в состоянии путешествовать, — безмятежно произнес Симкин, — то нам лучше бы трогаться. А то с месяц назад кентавры застукали здесь двоих людей Блалоха. И разорвали в клочья. Буквально метрах в пятидесяти от того места, где мы сейчас стоим. Кошмарное зрелище, можете мне поверить.

Каталист побледнел.

— Кентавры? — испуганно переспросил он. — Здесь? Но мы же не перешли реку...

— Клянусь честью, — воскликнул Симкин, изумленно воззрившись на Сарьона, — да вы же сущий младенец в лесу! Я-то думал, что вы небывалый храбрец, а вы просто небывалый глупец! Вы ж заснули на охотничьей тропе кентавров! Все, хватит терять время! Они, чтоб вы знали, охотятся днем. Ладно, вы этого не знали, но еще узнаете. Уходим!

И он выжидательно уставился на Сарьона.

— Что вы на меня смотрите? — дрожащим голосом спросил Сарьон. Фраза «и разорвали их в клочья» заставила его похолодеть. — Проводник — вы!

— Но каталист — вы, — простодушно произнес Симкин. — Откройте для нас Коридор.

— К-коридор? — Сарьон в замешательстве почесал затылок. — Но я не могу! Нас обнаружат. Я... я в отчаянии... — Он снова сбился на домашнюю заготовку. — Я — отступник...

— Ой, да будет вам, — отозвался Симкин, и в голосе его проскользнул холодок. — Это фермеры вам бы поверили, а я соображаю лучше. И если вы думаете, что я собираюсь несколько месяцев пробираться через этот богом забытый лес, когда вы можете доставить нас на место в считанные секунды, то вы глубоко заблуждаетесь.

— Но Исполняющие...

— Они своевременно отвернутся, — заявил Симкин — Я уверен, что епископ Ванье отдал им соответствующий приказ.

Ванье! Все подозрения, сомнения и вопросы, снедавшие Сарьона и на время позабытые за более насущными проблемами, снова всплыли на поверхность. Откуда этот молодой человек знает про епископа? Разве если он и есть шпион...

— Я... я понятия не имею, о чем вы тут говорите, — запинаясь, пробормотал Сарьон и попытался изобразить недоумение. — Я ренегат. Суд каталистов отправил меня в эту жалкую деревню в наказание. Я никогда даже не разговаривал с епископом Ванье...

— Ой, ну хватит тратить время впустую! — перебил его Симкин, откинул кудри с лица и мрачно взглянул на тропу. — Разговаривали вы с епископом. И я с ним разговаривал...

— Вы... вы разговаривали... с епископом Ванье?

Сарьону пришлось ухватиться за ветку, потому что ноги отказались его держать.

— Ну вы только гляньте на себя, — пренебрежительно произнес Симкин. — Слабее котенка! И этого человека послали в одиночку во Внешние земли! — воскликнул он, словно взывая к какому-то невидимому свидетелю.

— Конечно же, я разговаривал с епископом, — сказал он, снова повернувшись к Сарьону. — Его толстейшество вполне ясно и недвусмысленно изложил мне свои планы. «Симкин, — сказал он, — я буду беспредельно вам благодарен, если вы поможете мне в одном дельце». — «Епископ, старина, я всецело к вашим услугам», — сказал ему я. Он бы меня обнял, но есть вещи, на которые я пойти не могу. В частности, я не обнимаюсь с жирными лысыми мужчинами.