— А эта Серебристая Пыль, которую они ловят, что это такое?

— Она приходит с неба. Одни говорят, это началось недавно, другие верят, что так было всегда. Ясно одно: как только люди узнали о ней, их обуял великий страх. Им во что бы то ни стало нужно узнать, кто ее насылает. Но только ведуний это не касается.

— А где они сейчас, эти самые пылеловы?

— В Больвангаре. Это в четырех днях пути отсюда на северо-восток. Наш клан никогда не заключал с ними никаких соглашений. Мы многим обязаны тебе, о Фардер Корам. Долг платежом красен, поэтому я прилетел, чтобы указать вам дорогу на Больвангар.

Лицо Фардера Корама просияло от радости. Джон Фаа весело потирал огромные ручищи.

— Спасибо вам, сударь, — почтительно поблагодарил он гуся-альма. — Но, может быть, вам еще что-нибудь известно об этих ловцах Серебристой Пыли? Что они делают у себя в Больвангаре?

— Они понастроили там домов из железа и бетона, изрыли землю тоннелями. Не скупясь на расходы, они завезли туда каменноугольный спирт и щедро жгут его. Что именно там творится, мы не знаем, но воздух Больвангара на многие мили вокруг пропитан ненавистью и страхом. Простые смертные этого не видят, ведуньям открыто больше. Дикие звери сторонятся этого места. Там не летают птицы, даже лемминги и дикие лисы оставили леса Больвангара. Не зря слово это означает “поле зла”. Только люди его так не называют, они говорят “Станция”, но для всех остальных это Больвангар.

— Там есть какая-то охрана?

— Рота северных тартар, вооруженных винтовками. Они славные воины, но зажирели, воевать им не с кем, ведь никто никогда не пытался напасть на Больвангар. Кроме того, весь поселок обнесен проволокой, в которой живет яндарическая сила. Может быть, есть и еще что-нибудь, но лапландские ведуньи об этом не знают. Их это не касается.

Лире не терпелось задать вопрос. Гусь почувствовал это и повернул голову в сторону девочки, взглядом разрешая ей говорить.

— А можно спросить, почему лапландские ведуньи про меня знают? — выпалила Лира.

— Причиной тому твой отец и то, что ему ведомо о других мирах.

И Лиру, и Фардера Корама, и Джона Фаа несказанно удивили последние слова Кайсы, но если старца они просто заинтересовали, то цаганский король встревожился не на шутку.

— Погодите, сударь мой, погодите, — спросил он гуся. — Вы ведь, если я вас правильно понял, о звездах говорите?

— Вовсе нет.

— Может быть, о мире теней? — осторожно спросил старый Фардер Корам.

— Да нет же!

— Он говорит про город. Про город в небе, да? — выдохнула Лира. — Вы же про него говорите, правда?

Гусь величаво повернул голову. Два блестящих черных глаза, обведенных ярко-синей каймой, не мигая смотрели в лицо девочке.

— Правда, — промолвил Кайса. — Ведуньи знают о существовании иных миров уже многие тысячи лет. Подчас мы видим их сквозь завесу северного сияния. Кажется, что они совсем рядом. Но любая самая далекая звезда куда более достижима, чем это видение, ибо звезда все равно часть нашего мира. То, что мы видим сквозь Аврору, — другой мир, другая вселенная. Он от нас не дальше и не ближе. Наши миры проходят друг сквозь друга, не соприкасаясь. Вот сейчас здесь, на палубе вашего корабля, одновременно существуют миллионы вселенных, миллионы разных миров.

С этими словами Кайса встрепенулся, расправил крылья и сложил их снова.

— Вот видите, — сказал он, — я сейчас задел крыльями с десяток таких миров, но этого нельзя почувствовать. Грань, которая разделяет нас, не толще волоса, но ее не перейти. Ни тронуть, ни увидеть, ни услышать эти миры невозможно. И только в огнях северного сияния они открываются нашему взору.

— Но почему же именно сквозь северное сияние? — спросил Фардер Корам.

— Заряженные частицы Авроры способны делать грань между мирами столь тонкой, что она становится прозрачной, и на какое-то время мы можем видеть то, что за ней. Ведуньям это известно уже многие тысячи лет, но мы редко говорим о таких вещах.

— И мой папа это все знает, — гордо вмешалась в разговор Лира. — И я тоже знаю, потому что я слышала, как он в колледже про это рассказывал и еще показывал фотографии, где Аврора.

— А Серебристая Пыль, — осторожно спросил Джон Фаа, — она имеет ко всему этому какое-то отношение?

— Трудно сказать, — отозвался Кайса. — Я знаю только одно. Эти люди из Больвангара боятся ее как огня, боятся так, словно она несет с собой смерть. Потому-то они и схватили лорда Азриела.

— Но за что? — пискнула Лира.

— За то, что он, по их мнению, собирался использовать Серебристую Пыль, чтобы построить мост между двумя мирами: нашим и тем, что лежит за завесой Авроры.

Лира почувствовала, что мысли у нее в голове закружились в беспорядочном хороводе. Словно через подушку до нее донесся голос старого Фардера Корама:

— А он, что действительно собирался это сделать?

— Да. Другое дело, что они ему не верят. Больше того, они даже думают, что он сумасшедший, раз верит в существование множества миров. Но он действительно хотел построить такой мост. И эти люди из Больвангара видят в нем сильного и грозного противника, способного нарушить их собственные планы. Они боятся его. Поэтому и заключили договор с панцербьорнами. Те захватили лорда Азриела в плен. Панцирные медведи держат его в Свальбарде, так называется их крепость. Теперь у ловцов Серебристой Пыли руки развязаны. А медведям они хорошо заплатили. Поговаривают даже, что это они возвели на трон их нынешнего короля. В качестве платы за услугу.

— А ведуньи, — спросила Лира, — они хотят, чтобы мой папа построил этот мост? Они за папу или против?

— Это слишком сложный вопрос, на него так сразу и не ответишь. Во-первых, я не могу сказать, что лапландские ведуньи едины, в том числе и в своем отношении к планам лорда Азриела. Во-вторых, само возникновение такого моста между мирами может иметь самые сокрушительные последствия. Ведь сейчас идет война: ведуньи из разных кланов бьются друг с другом, в эту борьбу втянуты разные силы, в том числе силы из мира потустороннего. Надо ли говорить, какое колоссальное преимущество моментально получит та сторона, в чьих руках окажется этот мост, если он, конечно, будет построен. В-третьих… Ведь есть еще и в-третьих. Клан Серафины Пеккалы — мой клан — пока не присоединился ни к одной из враждующих сторон. Но держать нейтралитет с каждым днем становится все сложнее и сложнее. Так что все это уже вопросы большой политики.

— А медведи, — не унималась Лира, — за кого они?

— За того, кто им платит. У медведей ведь нет альмов, дела людей их напрямую не касаются. По крайней мере так было всегда, хотя в последнее время поговаривают, что их нынешнему королю старые порядки не по душе. Но что бы там ни было, ловцы Серебристой Пыли им щедро заплатили за голову лорда Азриела, и ему не вырваться из Свальбарда, покуда жив хоть один панцербьорн.