Она вскочила и немного постояла, прислушиваясь к шуму воды. Звук исходил из открытой двери спальни Джона. Вернее, из ванной. Он вернулся, и вне всякого сомнения, стал новым хозяином отеля. Что же, она поможет ему отпраздновать успех, дав то, что он хочет.

Джон встал под струю воды и попытался выбросить из головы все мысли и жить одними чувствами. Вода приятно массировала его кожу, а свежий аромат мыла дурманил.

Его «петушок» был твердым в предвкушении рук, губ и «киски» Бетти… а может, и тесных объятий ее попки.

«О, моя красавица! Я знаю, ты будешь божественной!»

Он представил, как она извивается, трется об него трепещущим телом, в ожидании темного, восхитительного наслаждения и запретной страсти. Того головокружительного момента, который всегда присутствовал, независимо от того, каким бы знакомым ни был секс.

Он сжал член и содрогнулся, неожиданно вернувшись к Бенджамину, к их последней встрече, к мучительной минуте опасного ужасного восторга, когда нервные окончания посылали панические сигналы, пронизывавшие тела. В тот раз он был испуган, не зная, выдержит ли все, после того, что случилось с тех пор, как они были вместе. Но друг сделал переживания прекрасными для него… в точности, как сам Джон сделает это для женщины, которая делит с ним номер.

– Бетти, – выдохнул он. Вода струилась по его лицу и груди. Безумная потребность почти одолела его, но он устоял, желая сберечь себя для нее.

«Бетти…»

Она тут же явилась, словно на зов. Изящная фигурка ясно виднелась сквозь запотевшее стекло кабинки: белоснежная кожа, грациозные изгибы, темные волосы, уложенные в свободный узел, треугольник завитков, такой же соблазнительный, как песня сирены, взывающая к его ноющему пенису.

Слегка отодвинув дверку, она спросила:

– Можно войти?

Джон рассмеялся.

– Здесь… я мечтал об этом.

Подавшись вперед, он открыл панель шире, чтобы впустить ее, и втянул за руку в кокон пара и влаги.

– Ну, вот, подумал…

Обняв ее за талию, он задвинул панель.

Их тела слились, словно они тысячу раз принимали душ вместе. Мокрая голая кожа к мокрой голой коже… кончики ее сосков затвердели так же, как его пенис. Лиззи терлась лобком о его ноющую плоть: ее нежность к его жесткости. Он сжал гладкие полушария ее ягодиц, наслаждаясь их упругостью, завлекаемый теплой дырочкой между ними, проникая в нее пальцами, чтобы пощекотать ее.

Она тихо застонала и стала тереться об него, соблазняя. Сейчас ему было все равно, механическая ли эта реакция или искренний зов, но это было чудесно. Он вдавил палец в маленькое отверстие, улыбаясь в ее наспех заколотые волосы, когда она стала тереться об него еще яростнее. Тяжело дыша и издавая мурлыкающие звуки.

– Господи, Бетти, ты прелестна!

Он поцеловал ее лоб. Щеки и горло.

– Готова дать то, что я хочу?

Он снова нажал на ее дырочку.

– Черт, да, – пропыхтела она, – я тоже этого хочу. Но сначала должна кое-что сказать тебе, Джон. Очень важное.

Она тряслась в его руках, и он не был уверен, имеет ли это отношение к возможному анальному сексу. Но понимал, что заставляет ее трястись. Момент истины или один из моментов, и он хотел сказать ей, что все это не имеет значения. Она для него – драгоценность, независимо от того, чем бы ни занималась. И ему плевать на деньги. Важна только она.

– Что случилось, Бетти? Скажи мне. Можешь сказать мне все.

Он стал грубо ее ласкать. Наверное, стоило бы вытащить девушку из душа, закутать в халат и усадить в гостиной, где они могут спокойно поговорить. Но просто не мог заставить себя не касаться ее.

– Тебе может не понравиться, – пробормотала она, касаясь губами его шеи.

– Позволь мне судить самому. Не представляю, что может в тебе не понравиться.

И это правда. Чистая правда.

Она подняла голову. Глаза были огромными, темными, горевшими вожделением, затуманенные опасением. Он наскоро поцеловал ее, пытаясь ободрить.

– Тогда все хорошо, – кивнула она, по-прежнему глядя ему в глаза, когда он отстранился. Ее отвага приводила его в такой же восторг, как ощущение ее теплого, мокрого тела.

– Прежде всего, меня зовут не Бетти.

Он не удивился. Имя было приложением к стилю одежды и прически. Вполне естественно, что оно так же придумано, как ее подражание блестящей звезде пятидесятых.

– Итак, таинственная, как тебя зовут?

Он продолжал гладить ее, и она коротко вздохнула.

– Вообще я Элизабет. Но обычно друзья зовут меня Лиззи. Бетти – это шутка, потому что я немного на нее похожа.

«Лиззи. Он произнес это имя. Сначала мысленно».

Лиззи. Мило, задорно, весело, совсем, как она сама. Он сразу решил, что ему нравится. И нравится реальная Лиззи еще больше, чем когда она была в образе Бетти.

– Тебе идет… Лиззи. Уверен, что скоро привыкну.

Ее волосы растрепались, и он пригладил непокорные пряди.

– Что еще ты хочешь мне сказать? Какие драматичные откровения у тебя на уме?

Теперь она отвела взгляд. Но только на минуту. Он почувствовал, как она сжалась. Как выпрямила спину. Значит, готова к любым последствиям.

– Я… э… в общем, я не девушка по вызову. Не эскортница и никогда ей не была. Никогда не брала у мужчин деньги. То есть ни у кого, кроме тебя.

Она поджала губы, и он ясно видел, как вихрятся мысли у нее в голове.

– И я отдам все, что ты мне платил… по крайней мере, большую часть. Я кое-что потратила. Но если дашь время, я и это верну.

Оставив шутливые ласки, он схватил ее в объятия прямо под водой:

– Бет… прости, Лиззи, я знаю, что ты не проститутка. Давно уже подозревал. Когда ты назвала мне адрес, попросил своих людей кое-что проверить. И продолжал игру только потому, что тебе это нравилось.

Она принялась вырываться, довольно сильно молотя его по спине.

– Ты, животное! Забавлялся со мной, как с дурочкой!

Она даже согнула ногу, словно намереваясь ударить его коленом в пах.

– Не дурочка! Умная, проницательная, сообразительная, смелая женщина, не боящаяся сделать что-то безумное, чтобы вырваться из ежедневной рутины.

Он обнял ее еще крепче.

– Моя прекрасная, чувственная, храбрая женщина, имеющая мужество принять такого извращенного подонка, как я, чтобы расширить свои сексуальные горизонты.

Он ощутил, как она застыла, словно готовясь к новому нападению, но тут же покорно обмякла в его объятиях и прижалась животом к его стоявшему члену.