Авторы более поздних эпох следовали уже сложившемуся стереотипу, причем по тем же причинам: московским государям необходимо было идеологическое обоснование для присоединения к Московскому царству преемников Золотой Орды — Казанского и Астраханского ханств. Преемственность правителей этих государств от «незаконных» ордынских монархов (наследников «злочестивого» Мамая!) делала и их нелегитимными, а борьба Ивана IV против них, таким образом, приобретала вполне оправданный и даже законный характер.

Именно эти тенденциозные материалы послужили отправной точкой для последующего обвинения Мамая в убийстве ханов. Если в источниках XV-XVI вв. его обвиняли лишь в убийстве последнего своего хана незадолго до Куликовской битвы, то историки, начиная уже с В.Н. Татищева, автора середины XVIII в., стали утверждать, что Мамай «всею ордой владел, и многих ханов и князей побил»![496] Мы вполне допускаем, что определенные основания для таких заявлений имеются: не исключено, что Мамай был причастен к гибели нескольких сарайских ханов — в частности, Тимур-ходжи и Азиз-шейха. Однако эти ханы не были легитимными по сравнению со ставленниками Мамая, поскольку принадлежали не к роду Бату (а именно представителей этого рода поддерживал Мамай), а к потомкам его брата Шибана, чьи права на трон являлись более проблематичными, чем у Батуидов.[497] Таким образом, устраняя этих ханов, Мамай фактически боролся с раздробленностью Золотой Орды, старался вырвать ее столицу из рук выходцев с Востока и вернуть представителям законной ханской династии. Тот факт, что этими действиями он прокладывал путь к власти себе самому, ничего не меняет и не дает оснований обвинять его в умерщвлении законных монархов.

Но эти «нюансы» не были нужны ни средневековым авторам, ни современным исследователям, желавшим создать и закрепить образ Мамая как антигероя — символа всего враждебного Руси и русским. И в результате бекляри-бек из борца с сепаратистами (незаконными ханами, выходцами с востока Золотой Орды) превратился в убийцу собственных ханов, которых перед этим он сам же и возводил на трон. Апогеем обвинений Мамая в «цареубийствах» является утверждение С. Маркова: «Он [Мамай. — Р. П.] достиг неслыханной власти, когда ему ничего не стоило посадить на трон нового хана, а через месяц прирезать его, как овцу, чтобы возвести на царство другого потомка Чингисхана».[498]

Чтобы усугубить этот образ, историки обвинили Мамая не только в умерщвлении реально существовавших ханов Абдаллаха и Мухаммада,[499] но и «создали» нового монарха — Туляка (или Тулук-бека), которого потом также представили как жертву властных амбиций Мамая![500] По утверждению этих авторов, убив Туляка, Мамай немедленно провозгласил монархом себя самого.[501] Для подкрепления своей позиции они ссылаются на ярлык, выданный в 1379 г. митрополиту Михаилу-Митяю, в русском (единственном сохранившемся до нашего времени) варианте которого хан, выдавший его, и в самом деле назван «Туляк». Некоторые авторы даже упоминают монеты «хана Туляка».[502] Однако исследователи золотоордынских ярлыков убедительно доказывают, что ханом, выдавшим этот ярлык, являлся на самом деле хан Мухаммад (Булак) — второй и последний ставленник Мамая.[503]

Сведения об убийстве Абдаллах-хана в источниках отсутствуют. Монеты Мухаммада (Булака) чеканились до 1380 г. включительно.[504] Выше мы уже приводили сообщение о том, что в Куликовской битве участвовал «поганый царь Теляк» (обоснованно отождествляемый исследователями с ханом Мухаммадом). Одно это сообщение, содержащееся в таком тенденциозном сочинении, позволяет уверенно опровергнуть обвинение Мамая в убийстве «его» второго хана — не говоря уж о никогда не существовавшем третьем![505]

Весьма своеобразно подошли к вопросу о «цареубийствах», приписываемых Мамаю, некоторые современные исследователи из Татарстана. Прямо обвинить бекляри-бека в убийстве ханов означало бы бросить тень на всю Золотую Орду, а свою миссию татарские ученые видят в том, чтобы реабилитировать это государство в истории — и, надо отдать им должное, многое в этом направлении уже сделано. Но, не желая (или не имея возможности) полностью отойти от стереотипа Мамая как антигероя, они стараются лишь «смягчить» обвинения, предъявляемые ему более радикальными авторами. В результате татарские исследователи признают, что конфликты Мамая с собственными ханами имели место, но их последствия видятся этим историкам несколько иначе, чем их русским коллегам.

Так, например, по утверждению ряда авторов, хан Абдаллах, тяготившийся зависимым положением от Мамая, около 1370 г. бежал от бекляри-бека в Булгарию или на Урал.[506] Ту же участь татарские историки отводят и следующему «Мамаеву» хану Мухаммаду: якобы он, в свою очередь, желая вырваться из-под власти временщика, бежал и обосновался на Северном Кавказе. Не имея «под рукой» еще какого-нибудь значительного представителя рода Джучидов, Мамай был вынужден возвести на ханский трон свою супругу Тулун-бек — по мнению некоторых исследователей, именно она фигурирует в источниках под именем «царя Туляка».[507] Эти версии противоречат данным письменных источников и нумизматическому материалу, содержащим совершенно иные данные о хронологии правления упомянутых монархов. Но зато они прекрасно дополняют образ Мамая как узурпатора, поскольку не только убийство, но и свержение законных ханов, замена их своими новыми ставленниками вполне укладывается в значение этого термина.