– Прошмандовку пока для Малька оставим. Пусть мужчиной станет, ептать. Сколько можно дрочить.

И опять все загоготали.

– Ну че, Горец, Малька на разделку, а? – Ровный низкий голос, очевидно, принадлежал соседу Малька.

– Еб…на в рот, боевое крещение, – послышался в начавшемся общем гомоне сиповатый голос молодца в военной куртке.

Затем опять сбавили на полтона.

– Потому что нах все обосрались, – вдруг выделился высокий писклявый голос упыря в накинутом на плечи бушлате. – А меня от человечины прет!

– Может, ты нам шашлычки забацаешь?

И снова непонятные слова.

– Травки забьем, и все ништяк будет, – наконец громко вставил кто-то.

Костя так и сидел, упершись позвоночником в разлаписто колкие дрова поленницы. Внутри все сжималось от отвращения и тревоги.

«Эти нелюди удерживают в плену какую-то бабу, – заключил Костя, – а теперь вот еще и Ганю. И что самое противное – они не брезгуют каннибализмом. Хотя странно, вроде бы и трасса недалеко. Есть чем поживиться… По ходу дела, один из них больной на голову, сманил «побаловаться» человечиной других».

Срочно выработать план действий – вот что являлось самой насущной задачей. Костя раскинул мозгами. Если, к примеру, сразу запалить и бросить в них бутылочку бензина, это ни к чему путному не приведет. Это будет очень глупо. Большинство успеет разбежаться, и тогда ему, Косте, беды не миновать. Да и где гарантия, что на данном пионерском слете, на чертовом шабаше, представлено все местное сборище, все благообразное общество деревенского курорта?! Нет никакой гарантии. В любую минуту кто-нибудь может возникнуть, например, из дома или войти через сплошную высокую калитку. Гораздо разумнее было бы захватить кого-нибудь одного, то есть языка и выведать побольше информации, что почем, дабы построить диспозицию.

Странное дело, страх куда-то улетучился, отметил про себя Костя. Поначалу он боялся, особенно когда впервые услышал их речь, но теперь испытывал лишь омерзение и ненависть, какие бывают по отношению к крысам.

И тут сам его величество случай помог Косте.

Главаря, несомненно, величали Горцем – тот мужичок с головой божка и хриплым голосом. И вот Горец приказал Мальку:

– Бл…, костер тухнет. Эй, Малек, давай мухой сгоняй к сараю за дровишками. А то что-то зябну я. Погреться надоть.

Костя вздрогнул от неожиданности. Он выпрямился и выглянул одним глазом из-за амбара.

Малек нехотя поднялся с места и, подзуживаемый товарищами, чуть прыгающей походкой двинулся прямо в сторону Муконина. Уши дурацкого кожаного шлема стали болтаться на ходу, точно обвислые локаторы у глупой собачонки.

Костя выставил пистолет, напрягся. Душа его возликовала. Ее переполнил азарт охотника. Дичь сама шла в руки. Костя вжался боком в поленницу. Он почувствовал, как вздымается грудь от возбужденных ударов сердца.

Когда парень появился из-за угла, Костя направил пистолет ему в лицо и приложил к губам свободный указательный палец.

Мгновение пустоватые серые глаза округлялись, наполняясь страхом, и открывался тонкогубый безвольный рот, показывая прореженные желтые зубы. Но Костя ударил левой под дых, и Малек согнулся – глаза навыкате, и захрипел. В следующую секунду Костя захватил найденыша правой рукой за тонкую шею, перекрыл свободной ладонью глотку и потянул к прорехе в заборе. Малек, воняющий плесенью, стал послушно перебирать ногами. Ай, молодец, податливый, удобный пацан! Лучшего языка и не придумаешь. Со двора послышался беззаботный хохот.

За забором Костя еще огрел Малька по ушам, чтобы слегка оглушить, взвалил на плечи и потащил сквозь заросли ивы к первому пустующему двору. Жертва оказалась на удивление легкой – кожа да кости. «Видать, на самом деле туго у вас здесь со жратвой. Впрочем, оно и понятно», – пробормотал про себя Костя.

В уже знакомом сарае Муконин бросил молокососа на пол, прислонил к стене. Паренек совсем сдулся. Веки были прикрыты. Костя нанес несколько пощечин. Серые глаза открылись, и в них опять появился страх.

– Не боись, не убью, – тихо сказал Костя.

– Ты кто, мужик, ты кто? Ты чего хочешь? – Малек заерзал, голос его задрожал.

– Сиди спокойно, парень, не дергайся. Ответишь на мои вопросы, и я оставлю тебя в живых. – Костя помаячил пистолетом под носом у Малька.

– Бля, какие еще вопросы? Я ниче не знаю, я тут не при делах!

Костя легонько стукнул его в темечко пистолетом, толстый шлем слегка амортизировал. Малек заглох, на щеке проступила слеза.

– Я говорю, отвечай, и все, понял?

Парень послушно кивнул, моргнув.

– Сколько вас, тварей, обитает в деревне?

– Девять человек.

– А где еще трое?

– Васек и Гремлин в доме дрыхнут, с глубокого бодуна. А Черемка на посту сидит.

– У, блин, дебилы, у вас еще и пост имеется! Где он?

– Первый дом на улице. С другого конца.

– Так, понятно. Кто вы такие, мать вашу, кто вообще все вы?

– Да кто попало. – Малек пожал плечами. От испуга он выкладывал все как на духу, и это Косте очень нравилось. – В основном с города, ну и так, до кучи. Горец, он бывший зэк, раньше на зоне сидел, а потом все с зоны разбежались, ментов перебили и разлетелись. Он у нас из старожилов. Паха и Ганс из военной части, которую расформировали. А Нарик и Гриня недавно к нам прибились. Были и еще люди, но они ушли.

– Так, ясно. Где раненый длинноволосый мужчина?

– А, так ты его ищешь? Он в доме лежит, на полу, связанный.

– Кто его доставил в поселок?

– Нарик и Гриня. Черемка по рации передал, что тачка проехала. Тогда Нарик и Гриня снарядились и за ней погнали.

Еще Костя расспросил, кто такие Нарик и Гриня? Выяснилось, что Нарик – это парень, сидевший у костра рядом с Мальком, по левую руку Горца, а Гриня – тот самый писклявый тип, сидевший спиной к сараю, в накинутом на плечи бушлате.

Все необходимое Костя выведал. Медлить было больше нельзя. Он связал Мальку руки и ноги подручным тряпьем и наказал сидеть тихо и не рыпаться. После чего Костя вышел из хозблока и закрыл дверь снаружи на засов.

Уже проторенным путем Муконин двинулся обратно.

За оградой облюбованного шайкой двора кто-то копошился. Костя остановился и притаился. Бесшумно достал шоферский ножичек. Подкрался поближе, стараясь не шуршать ветками, что было очень трудно сделать. Тягучая ива предательски становилась на пути.

Но абориген пребывал во хмелю и шороха не заметил. Он только что опустошил мочевой пузырь, застегнул ширинку и заорал сиповатым заторможенным голосом:

– Малек, еб…на в рот, ты куда делся, придурок?!

Это был один из бывших срочников, то ли Ганс, то ли Паха, – Костя определил по распахнутой телогрейке цвета хаки со следами от погон.