Конечно, не выдержит, он сам когда-то перенес все, что ей предстоит, и знает, как невероятно трудно противостоять жрецам, умеющим читать мысли. А она всего лишь глупая, наивная девчонка…

Потом осколок солнечного камня бросят в море, хорошо, если не в действующий вулкан – из огненной лавы никто не сможет его достать. Хорошо, что в этой стране нет вулканов…

Черт! Уже можно считать, что солнечный камень потерян. Почему не вмешался бог этого мира, этот дедушка с красивой длинной белой бородой? Он же мог вмешаться, как-то предупредить, что этот хлеб есть нельзя…

Черт! Что, опять выходит, что игра гораздо сложнее, а его самого вновь заставляют играть втемную? Как всегда…

Но Кир знает что-то еще…

Почему он подумал, будто камень бросят в море?

Как болит голова… Море, волны…

Кир снова провалился в кошмарный сон.

* * *

Мезон вытер пот с лица и недоуменно взглянул на свою окровавленную руку. Эта кровь была не его, а тех воинов, которых он зарубил, пробираясь сюда.

Криза оказалась в очередной раз права – он угодил в ловушку как недоумок. Как простой воин, который не знает ничего, кроме доброй рубки с врагом. Но Мезон же не мог знать, что враги отсекут только головную часть его войска. Он же не мог знать, что они против тяжелых воинов, которых он выставил вперед, двинут тяжелую кавалерию, которая буквально смяла и растоптала весь его авангард! И что Мезона отрежут от основного войска мощным камнепадом.

А сейчас его прижали с жалкой кучкой оставшихся в живых воинов к небольшому каменному навесу, за которым Мезон сейчас и прятался от лучников и пращников, которые были наверху.

Перед ним лежала, образуя довольно высокое заграждение, вражеская кавалерия в тяжелом вооружении, которая и уничтожила лучшую часть его лучников. Его боевой топор был покрыт зазубринами, а меч потерян в пылу битвы.

Мезон снова вытер кровавый пот с лица, мрачно наблюдая, как враг группируется для очередной атаки. Вокруг него осталось всего около десятка воинов из гвардии, и почти все они были ранены.

Мезон оскалился и завыл по-волчьи, пугая коней оставшихся без всадников.

Он умрет сегодня и так, как хотел – в бою, забрав вместе с собой не один десяток врагов. Его вой пронесся над долиной, отражаясь эхом от каменных стен.

«Нет, это не эхо, это что-то другое»,– подумал Мезон и громко крикнул старинное ругательство. Теперь он ясно услышал ответный крик женщины.

«Вот чертовка,– радостно подумал воин, поднимая над своей головой тяжелый топор.– Она никогда не даст мне умереть с честью!»

Сверху со скалы на его импровизированную баррикаду посыпались тела лучников и пращников. А потом и на вражеских воинов полетели стрелы и камни, все то, что они приготовили для отряда Мезона.

– Чертова Криза! – заорал он, поднимая своих людей в атаку.

– Чертова Криза! – закричали его люди и бросились вперед, туда, где уже среди воинов мелькали полуобнаженные стройные женские одногрудые фигуры, собиравшие свою кровавую жатву.

Вражеские воины дрогнули и стали беспорядочно отступать к подготовленным насыпям, но и сзади уже слышались пронзительные женские крики. Женщины Кризы в кожаных юбках были везде. Они были свирепы и безжалостны, и их боялись больше, чем воинов самого Мезона.

* * *

Итак, камень потерян…

Что он сможет сделать? Да ничего. Все, Кир проиграл, а этот мир погиб… Если только не найдется человек с той древней кровью, который сможет почувствовать солнечный камень, этот или какой другой… И он полезет в море или в какое-нибудь болото, чтобы достать его…

Кир вздохнул и потрогал свою немилосердно болевшую голову. Ну, вот и ответ. Вот почему он подумал про мир богини-волчицы, подсознательно парень уже все это знал. Кир с трудом перевернулся на бок, его тело по-прежнему было вялым и плохо подчинялось ему, углубленное дыхание и сон не помогли.

Воин ничего не сможет сделать, пока не восстановится. Он должен снова заснуть и только во сне постепенно избавится от остатков снотворного. Он будет спать, когда глупую девочку Кену станут пытать и убивать…

Неужели это единственно возможный путь, по которому его заставляют идти, и других просто не существует? Разве обязательно было нужно, чтобы девушка погибла? Ее смерть бессмысленна, она не поможет никому, скорее наоборот.

Теперь все придется начинать заново…

Кир приподнялся на локтях и снова опустился бессильно на земляной пол. Нет, он слишком слаб, он не сможет ничего сделать, а Кена уже рядом с храмом.

Даже если Кир сумеет встать, он не сможет так же быстро преодолеть это расстояние, ему просто не позволят жрецы и солдаты, которые до сих пор находятся где-то рядом.

Кир с глубокой печалью позволил себе снова провалиться в темную пропасть сна.

На этот раз, когда он проснулся, его лицо согревали лучи утреннего солнца, пробивающегося сквозь куст. В теле еще была слабость, но парень уже мог двигаться.

Кир осмотрелся внутренним взором: солдаты по-прежнему бродили недалеко, но жрецов не было, видимо, они уже сочли его поиски бесполезными. А возможно, они уже знали о том, что солнечный камень найден, а сам Кир теперь не представляет опасности.

Кена была в храме, и ее действительно пытали, Кир дотянулся до нее и с легким сожалением остановил ее сердце, чтобы прекратить мучения, влив в нее немного своей энергии, чтобы смерть была легкой и приятной.

Воин с трудом встал. В пещере было как-то пусто и одиноко, около него лежал заяц, которого поймала Тука ночью, но ее самой не было. Волчица охотилась, даже не подозревая, что ее подруга умерла. А может быть, она знала, многие звери чувствуют смерть, только относятся к ней гораздо проще, чем люди, как к чему-то обычному и неизбежному.

Кир вышел из пещеры, нашел тот родник, о котором говорила Кена, и вымылся в ледяной воде. Его тело стало намного сильнее, да и он сам изменился, внутри него теперь жила горькая решимость. Он стал твердым и жестким, как когда-то. Он снова стал одиноким волком, со своей сверхзадачей, готовый ко всему, в том числе и к собственной смерти.

Когда парень вернулся в пещеру, волчица уже была там, она дремала в глубине, только на мгновение открыла глаза, чтобы взглянуть на него. Кир улыбнулся и погладил ее по жесткой шерсти. Волчица протяжно зевнула и снова положила голову на лапы.

Воин развел костер, хвороста осталось мало, но этого ему должно было хватить, чтобы приготовить еду, а больше огонь в этой пещере никому не был нужен. Хозяйка мертва, а волки не любят огонь, они предпочитают сырое, окровавленное мясо.

Кир поел, глядя пустым взором на колеблющийся от ветра куст. Он чувствовал в себе странное отвращение к этой пещере, к этому кусту и даже к этому миру. Воин был здесь чужим, хотя корда-то и родился здесь. Этот мир был не его, но он все равно должен был его спасти, даже если этот мир этого не хочет.