– Твою мать! – заорал Стас и, забыв, что он в машине, попытался вскочить, но стукнулся головой о крышу и, шипя от боли, рухнул обратно. – У нас что, колонии строгого режима в гостиницы превратились?! Вход по пропускам, а выход свободный?

– Не бурли, – устало попросил Орлов. – Там свое разбиралово идет. Ищут его со всем возможным прилежанием – их же за побег особо опасного тоже по головке не погладят. Не это главное. Он подорвал, чтобы Леве отомстить. Ты вспомни, что он на суде кричал.

– Они все кричат одно и то же: «Ты живешь, пока я сижу! А вот я выйду.» Ну, и далее по тексту, – отмахнулся Крячко. – Если всерьез воспринимать их угрозы, то нам не просто из полиции надо увольняться, а еще и в глухое подполье уходить.

– Стас! Когда он сбежал, мне начальник оперчасти из колонии позвонил и рассказал, что у них там часовенка на территории есть, так вот Косой там постоянно молился. И просил он Господа даровать полковнику полиции Гурову крепкое здоровье, чтобы тот мог его дождаться. И он, Косой то есть, успел его своей рукой кончить! Ничего больше у Бога не просил! Только это! А если учесть, что за две недели он вполне мог добраться до Москвы, то угроза для Гурова существует вполне реальная. Когда я шефу обо всем доложил, он со мной полностью согласился!

– И вы с ним решили Леву из Москвы убрать, – покивал Крячко.

– Выхода другого не было. Узнай Гуров о побеге Косого, тут же кинулся бы его искать! От нашей охраны сбежал бы, а должников у Левы в Москве видимо-невидимо, и заныкался бы он так, что мы его шиш нашли бы! Мы бы искали его, он – Косого, и неизвестно, кто кого нашел бы первым. А «броник» Лева никогда в жизни не наденет, не раз проверено и доказано.

– Тут ты прав! – согласился Стас. – К гадалке не ходи.

– Вот мы и организовали его отъезд. А за то время, что Лева будет наслаждаться отдыхом в полной безопасности, Косого, бог даст, возьмут. Его фотография сейчас у всех участковых и пэпээсников, только что на баннерах ее нет. Всю агентуру вздрючили так, что, как наскипидаренная, носится. Так что нужно просто ждать. Где-то он обязательно засветится. Кстати, ты, когда будешь Леве вещи собирать, положи хороший костюм и рубашки к нему.

– Если бы я еще умел и галстуки подбирать, – озадаченно произнес Крячко. – Ладно! Положу все, какие есть, пусть сам на месте разбирается, что к чему подходит. Но зачем это ему?

– А его в Белогорске сюрприз ждет, но какой, говорить не буду, пусть Лева сам, как вернется, расскажет. Думаю, ему понравится.

Тут у Орлова зазвонил сотовый. Он выслушал то, что ему сказали, и тут же перезвонил начальнику Главка:

– Ну, все! Самолет взлетел с Гуровым на борту… Еще из аэропорта… Да, еду на службу, – и, отключив телефон, сказал водителю: – А вот теперь, Фомич, поехали на Петровку. Потом Крячко домой отвезешь.

– Лучше к Леве – мне же ему вещи собрать надо. Завтра утром на работу привезу, и ты их ему переправишь.

– Значит, отвезешь Крячко к дому Гурова, подождешь его там, а потом уже к нему домой, чтобы ему с узлами в метро не толкаться.

– Благодарствую, ваше превосходительство! – театрально поклонился Стас. – А пока я, с вашего милостивого разрешения, подремлю – устал, как свора ездовых собак.

– Можно подумать, что я со всей этой нервотрепкой не устал, – проворчал Орлов.

Он позвонил начальнику Белогорского областного управления внутренних дел генерал-майору Юрию Федоровичу Воронцову и сообщил, что Гуров к нему уже вылетел. Потом Орлов с Крячко дружно задремали и проснулись уже в городе. Генерал с силой потер лицо, чтобы оно не выглядело заспанным, и отправился к шефу, а Крячко поехал по своим делам.

Тем временем Гуров уже приземлился в Белогорске. Возле трапа его ждал Воронцов. Все, как несколько лет назад.

– Да-а-а, Лев Иванович! Загнал ты себя! – вместо приветствия сочувственно произнес он.

– Я же только что из командировки, да еще с самолета на самолет, – поморщившись, проговорил Лев.

– Знаю! Орлов предупредил, – покивал тот. – Ничего! Ты у нас тут отоспишься, отъешься, отдохнешь и снова станешь грозой всего преступного мира России, а то сейчас на эту роль как-то не тянешь. Поехали ко мне. Посидим, поговорим – ведь столько лет не виделись.

У Воронцовых Гурова встретили только что не с распростертыми объятиями – неудивительно, ведь Юрий Федорович в свое время сохранил генеральские погоны на плечах исключительно благодаря ему. Разговор за столом шел обо всем понемногу: о непонятной погоде, о семье, об общих знакомых. Потом, пока генеральша убирала со стола, чтобы накрыть чай, мужчины перешли в кабинет, где можно было поговорить и о работе – ну, куда же от нее?

– Как служба? – поинтересовался Лев.

– Без отдыха и продыха, а в последнее время, вообще, как белка в колесе, – горестно махнул рукой Воронцов. – Область же к выборам готовится! И губернатора, и в областную Думу, и довыборы в Государственную. Полный дурдом!

– А какое ты имеешь к этому отношение? – удивился Гуров.

– Самое прямое! Тут тебе и митинги, где, бывает, и до мордобоя доходит, и пикеты, и палатки, где одни собирают подписи за что-то «за», а на них наезжают те, кто «против», – все больше и больше раздражаясь, рассказывал Воронцов. – Кандидатов набежало видимо-невидимо, и каждый, в чью сторону кто-то косо посмотрел, тут же катает заяву о том, что ему угрожают физической расправой. А кто со всем этим разбираться должен? Полиция! Хорошо, хоть с Левобережьем проблем нет – там Иван Александрович всех в ежовых рукавицах держит. Гордеев!

– Гордей? Бывший «браток»? – невольно воскликнул Лев. – А он тут с какого бока? Кого-то из кандидатов поддерживает?

– Так ты же ничего не знаешь! Он сам в Думу уже во второй раз избирается. Ну, то, что за него проголосуют, я не сомневаюсь – он всерьез за дело взялся, такой порядок там у себя навел, что любо-дорого. У нас тут, оказывается, было разведанное, но законсервированное месторождение нефти, которое как раз на его земле оказалось, – начал Воронцов, но Гуров перебил его:

– Знаю, сам же это выяснил, когда его невесту похитить пытались, чтобы шантажом вынудить продать эту землю.

– Ну, это ваши дела, – отмахнулся Юрий Федорович. – Короче, он на нефти так поднялся, что на него теперь все не только из-за роста снизу вверх смотрят и в рот заглядывают. Теперь он – Иван Александрович, и никак иначе.

– Значит, прошлого ему никто не поминает? Журналисты какие-нибудь, например?

– Были такие, когда он в первый раз избрался, но быстро покаялись и больше не шалят – у него разговор короткий.

– То есть старые замашки он не бросил? – уточнил Гуров.

– А зачем ему это? – сделал вид, что удивился, Воронцов. – У нас суд есть!

– Самый справедливый и гуманный суд в мире, – хмыкнул Лев. – Особенно, когда твоя жена дружит с сыном председателя областного суда.