— Питер Галлахер у себя?

— Его нет на месте, но я ожидаю его скорого возвращения.

Его взгляд остановился на мне, еще больше морщин появилось возле его рта. И появились они не от улыбки.

— Ты та девушка, не так ли?

— Да, я "девушка", — я повернулась на своем офисном стуле, чтобы посмотреть ему прямо в лицо, говоря с избытком вежливости, — В любое время, в любой точке мира, когда кто — то говорит о девушке, на самом деле он говорит обо мне. Удивительно, да?

Он нахмурился на мои слова, и я улыбнулась ему. Умный рот редко избавляет от неприятностей. Но с ним неприятности становятся намного веселее.

— Я тебя помню, — его губы скривились в отвращении. Если бы только у него были злодейские усы, чтобы покрутить их, это действительно дополнило бы картину, — Он привел тебя в дом в тот раз.

— Верно.

— А теперь ты…

— Папа, — Пит вошел, положив свой планшет и солнцезащитные очки на столешницу моего стола, — Я не знал, что ты собирался заехать.

— Мне позвонила твоя сестра.

Его голос упал.

— Ну, конечно.

— Я должен был услышать это от тебя, — сказал его отец.

Пит повернулся к нему лицом, положив руки на бедра.

— И ты бы узнал, когда я был готов рассказать тебе.

— Как ты мог быть таким глупым?

— Ребенок может быть неожиданным, но мы с Адель оба рады этой новости.

— Ты будешь расплачиваться за эту ошибку восемнадцать лет, — он ткнул пальцем в грудь Пита.

— Папа…

— Эта девчонка уже вцепилась в тебя. Скоро появится неблагодарное отродье, которое просто выжмет из тебя все досуха.

— Хватит.

Плевок слетел с губ старика.

— Тебя имеет какая — то молодая задница. Я думал, ты умнее.

Все мое тело напряглось, но я осталась на месте. И молчала.

— Я сказал, хватит! — Пит схватил отца за руку и потащил его к двери, — Как ты смеешь приходить сюда и оскорблять ее? Из-за этого дерьма, папа, я тебе и не сказал. И поэтому ты больше никогда не будешь частью жизни ни моей, ни моего ребенка.

Глаза мистера Галлахера были большими, как две луны.

— Ч-что?

— Как будто я позволю тебе приблизиться к моему ребенку, — сказал Пит, его руки дрожали, а челюсть была сжата, — Мне жаль, что мама умерла, но мы все ее потеряли. Мы все прошли через это. И вместо того, чтобы быть достойным отцом и быть рядом с Крисси и мной, вместо того, чтобы проявлять к нам хоть каплю любви время от времени, ты превратился в такого отъявленного засранца, какого я не пожелал бы даже своему злейшему врагу.

Его отец возмущенно зашипел.

— Мы закончили, я серьезно. Ты только что упустил все шансы познакомиться со своим внуком. А теперь убирайся отсюда и больше не возвращайся.

Старик выпрямился во весь рост и вышел за дверь. У меня зазвенело в ушах от внезапной всепоглощающей тишины. Хотя мое грохочущее сердце вскоре заполнило это пространство. Святое дерьмо.

— Господи, ну и мудак, — сказал Фитци, стоя в коридоре рядом с моим отцом.

Черт, там была целая аудитория. Я даже не заметила, что они там были. Когда Пит повернулся, его лицо было напряженным, взгляд мрачным. Казалось, он полностью отключился. Все заперто и заколочено.

— Ты в порядке? — спросила я, не решаясь дотронуться до него.

— В порядке, — ответил Пит, схватив свои солнцезащитные очки, но оставив планшет, — Извини за это. Ты….. ты в порядке?

— Да.

Кивок.

— Хорошо. Ладно. Я ухожу на некоторое время.

Фитци, мой отец и я кивнули, но ничего не сказали. Мы молча смотрели, как Пит вслед за отцом вышел за дверь. Я сильно сомневалась, что на парковке будет какое — то слезное прощение. Меня больше беспокоило, что он может наброситься на ублюдка. Это была бы кровавая катастрофа. Я бросилась к стеклянной двери. Все чисто. Не было видно отца Пита, у которого, похоже, хватило здравого смысла по крайней мере быстро уйти. Пит сел в свой грузовик, захлопнул дверь и выехал с парковки. Я продолжала наблюдать за ним, пока он не скрылся из виду.

Руки отца легли мне на плечи.

— С ним все будет в порядке, милая. Просто дай ему время остыть. Рад, что он наконец — то вышвырнул этого засранца на обочину. Этого давно следовало ожидать.

Я кивнула.

— Да. С ним все будет в порядке.

— Конечно, будет.

Но я не была в этом уверена.

— Он не похож на хорошего человека, — сказала Шанти после ужина в тот вечер.

— Это мягко сказано.

Папа уже лег в постель с триллером в твердом переплете в руках. Может быть, они давали оргии передышку на ночь. А может быть, мой новый закон, запрещающий секс между родителями, наконец — то был принят. Слава Богу. Мы с Шанти сидели на передней веранде, чтобы я могла присматривать за домом Пита. За весь день его не было видно, и теперь, почти в десять часов, его дом оставался в темноте. Я пыталась дозвониться до него, но ответа не было. Кто знал, где он, что он делает, где его мысли? Это должно быть больно — вот так отгородиться от отца, после стольких лет. Даже если, возможно, это было правильным решением, этот человек все еще был его отцом.

— Некоторым людям не стоит позволять быть родителями, — Шанти взболтала содержимое своего винного бокала, — Похоже, что сестра Питера не знала, что лучше не сообщать новости мужчине таким образом.

— Мхм.

Ранее прошел дождь, и воздух пах свежестью и чистотой. Под ним были запахи земли и растений, слабый след франжипани, эвкалипта и других цветущих растений. В саду квакали лягушки. Трудно было не заметить огни города, когда тебя окружала такая красота.

Я зевнула.

— Почему бы тебе не лечь спать, а утром поговорить с ним?

— Нет, я пойду подожду вон там, — сказала я, поднимаясь с плетеного кресла.

— А если он не захочет говорить?

— Это зависит от него. Я просто хочу, чтобы у него была такая возможность, и чтобы знать, что с ним все в порядке.

— А если он приведет кого-нибудь домой? — ее темные глаза блеснули в слабом свете, — Когда он не в духе, он склонен пить, а когда он пьет — ну, людям не всегда так легко отказаться от своих привычек, дорогая.

Я сглотнула.

— Тогда я вернусь, я думаю. Он мне не принадлежит, я имею в виду, что мы не… вместе.

— Я не хотела обидеть, — сказала она, понизив голос.

— Я знаю. Но он провел достаточно своей жизни в одиночестве.

— В основном это был его выбор.