Ситуацию активно обсуждали в блогах, в итоге «Единая Россия» была вынуждена давать объяснения, что все дело в рекламном агентстве, которое почему-то решило продать нескольким разным заказчикам почти одинаковые билборды, а чуть позже Сергей Собянин заявил, что не видит в таком совпадении ничего необычного, потому что «Единая Россия» — это партия власти, и логично, что она говорит с москвичами на том же языке, что и власть.

Мы в «Коммерсанте» тоже писали об этой истории, я рассказывал о ней по радио, а один мой знакомый блогер, его зовут Олег Козырев, не поленился написать жалобы в городскую и областную избирательные комиссии. Было это в начале ноября, то есть давно, а вот теперь, когда особенности предвыборной агитации уже мало кого заботят всерьез, он наконец получил ответы от обеих инстанций.

Понятно, что и городской, и областной избирком жалобу Олега Козырева всерьез не приняли — в бумаге из Мосгоризбиркома, которую он получил, написано, что реклама «Единой России» соответствует законам и оплачена из ее избирательного фонда, и никаких нарушений нет. Интереснее ответ областного избиркома, который нарушение обнаружил — правда, не в рекламных кампаниях «Единой России» или своей собственной, а в самой жалобе на эту рекламу.

В полученном Олегом Козыревым ответе за подписью главы областной избирательной комиссии Ирека Вильданова написано, что жалоба Козырева порочит репутацию облизбиркома, и избирком переслал козыревское письмо в Следственный комитет с просьбой привлечь блогера по статье 129 УК РФ — «клевета».

И эта история настолько прекрасна, что мне нечего к ней добавить.

28 декабря. Поговорка «Коней на переправе не меняют» — это, строго говоря, даже не поговорка и не пословица, а такой политологический мем. По крайней мере, сколько я себя помню, я никогда не слышал ее в каком-нибудь другом контексте, кроме политического. Даже люди, увлекающиеся лошадьми, ничего такого не говорят — ну, или я просто не слышал.

Зато применительно к политике эта поговорка звучит, не переставая, лет уже двадцать. Я еще учился в школе, причем в не очень старших классах, когда этой поговоркой люди из телевизора объясняли незаменимость Егора Гайдара в правительстве — во время реформ кадровые перестановки не нужны, коней на переправе не меняют. Потом так же говорили о Ельцине, потом еще о ком-то, потом о Путине, а уж мэров-губернаторов-министров, о которых так говорили в разные годы — их просто без счета. Не будет преувеличением сказать, что я вырос на этой поговорке. И, думаю, не один я. Коней на переправе не меняют — нас с вами так учили.

И вот сейчас по всем внешним признакам — такая явная политическая переправа. Даже не касаясь митингов и прочих особенностей этого декабря — предвыборный год, три месяца назад объявлено, что президент уходит, даже формально — обстановка достаточно сложная. А если учитывать все обстоятельства, то сейчас, может быть, самый серьезный политический кризис за все путинские годы. Переправа-переправа.

И с первых дней этой переправы, с отставки Кудрина — кажется, они там в Кремле только и заняты, что переменой коней. Кудрин, Грызлов, Поллыева, Нарышкин, Иванов, Рогозин, Володин и Сурков — такого количества неожиданных кадровых новостей не было, кажется, вообще никогда. Даже когда четыре года назад Путин увел часть своих соратников из Кремля в Белый дом, это не выглядело так драматически — условный Сечин как был Сечиным, так Сечиным и остался, только вывеска поменялась. А сейчас — можно ли сказать, что Сурковым остался Сурков?

Видимо, нельзя, потому что Сурковым стал Володин, который на эту роль много лет пытался претендовать.

И если Володин стал Сурковым — кем тогда стал Сурков? Судя по странному названию должности — «вице-премьер по модернизации», то есть министр ничего, — оснований называть Суркова «политическим кукловодом» больше не будет, а это само по себе — большая политическая новость.

В следующий раз, когда кто-нибудь скажет, что коней на переправе не меняют, ему можно будет возразить и напомнить о кадровых новостях последних недель.

Хотя, конечно, это не вполне честно — в поговорке говорится про коней на переправе, но положа руку на сердце — а вы уверены, что это еще переправа? А про коней, которые уже утонули, никаких поговорок нет.

22 декабря. Сейчас я, может быть, выскажусь в таком странном лирическом духе, но предновогодняя обстановка располагает: хочу поговорить о детской памяти. Это вообще более важная тема, чем принято считать: вспомните хотя бы длившийся несколько десятилетий спор об авторстве «Тихого Дона», когда каждый второй критик считал своим долгом указать, что Шолохов, конечно, книгу у кого-то украл, потому что не может человек, которому в 1917 году было 12 лет, так хорошо знать подробности происходивших тогда событий.

Такую аргументацию я всегда считал личным оскорблением, потому что, вы сами прекрасно знаете, что в советских автоматах с газировкой вода стоила с сиропом три копейки, а без сиропа одну, а сколько сейчас стоит банка колы, вспомнить гораздо труднее. На этом свойстве детской памяти, которая фиксирует все, не фильтруя ненужное, строится вся индустрия ностальгии со всевозможными дискотеками восьмидесятых и девяностых, и прочим. Не буду говорить от имени всех, но персонально для меня именно информационный мусор и не мусор, осевший в моей голове с детства — это и есть тот культурный код, в котором я существую и с помощью которого пишу в том числе и эту реплику.

Так вот. Три фамилии из того информационного мусора — Джумгалбек Бексултанович Аманбаев, Лембит Эльмарович Аннус и Михаил Семенович Сурков. Думаю, эти имена вряд ли вам что-то говорят, да и ничего интересного там нет: Сурков, который Михаил, в девяностые был депутатом Госдумы от КПРФ, а потом аудитором Счетной палаты, Аннус был собкором газеты «Правда» в Таллине и депутатом городского собрания там же, Аманбаев перестал быть первым секретарем ЦК Компартии Кыргызстана, два года поработал вице-премьером в Бишкеке, потом вышел на пенсию и умер в 2005 году. При всем уважении к ним, это такие люди, о которых и сказок не расскажут, и песен не споют, и я бы тоже не помнил их имена, если бы они по какой-то причуде детской памяти не осели у меня в голове, когда мне было одиннадцать лет.

Эти трое — последние члены политбюро ЦК КПСС, избранные в его состав в апреле и июле 1991 года на пленумах Центрального комитета партии.

Когда-то попасть в политбюро значило достичь высшей власти, выше только генеральный секретарь. Портреты членов политбюро несли в руках демонстранты на Первомай, они висели в школах и присутственных учреждениях. А потом что-то произошло, и избрание Аннуса, Суркова и Аманбаева в политбюро никого уже не интересовало. Вчера еще интересовало, а сегодня нет. Как по щелчку.

Я вспомнил эти три имени, когда услышал вчера, что Сергей Нарышкин избран председателем Государственной думы. Наверняка это просто какая странная и ничего не значащая ассоциация.

20 декабря. Депутат Дегтярев — совсем не знаменитость, но если он возглавит комитет Госдумы по образованию, то все, конечно, облегченно вздохнут, потому что до сих пор предполагалось, что председателем комитета станет Владимир Бурматов. Владимир Бурматов — это как раз знаменитость, и его титул заведующего кафедрой Плехановской академии ничего не объясняет, потому что знаменит Бурматов не этим, а своей активностью в блогах. До прошлого года в «Молодой гвардии «Единой России» он отвечал за пропаганду в блогах, выступал под множеством разных имен, полемизировал сам с собой, выходил в топ рейтингов блогосферы с помощью ботов — фальшивых блогов, которые сам же и вел.