Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ровена, а с кем я должна буду за тебя сцепиться?
Женщина замялась. Матильда ждала, молча и не подталкивая. Наконец Ровена подняла голову, поглядела в глаза Малене и улыбнулась одними кончиками губ.
– Отец моего мужа – маршал Аллодии. Артан Иллойский.
– Б…
Матильда не ругалась. Но иногда неопределенные наречия из русского языка оказывались как нельзя более кстати.
– Иллойский? Маркиз Иллойский?
Ровена опустила глаза.
– Нет, – подумав, подвела итог Матильда, – это полный п…ц! Ро, как ты себе это представляешь? Ему под полтинник, он маршал, у него куча прихлебал и лизоблюдов, а против него – я? Сопля восемнадцати лет без связей и со своим неотразимым обаянием?
– Может, еще и делать ничего не придется?
Жаль, что верить в это ни у одной не получалось.
– Ладно, – вздохнула Матильда. – Если его величество примет у меня клятву верности и признает герцогиней, я приму над тобой опеку. А там посмотрим, у кого х… хвост длиннее. Но я тебя честно предупреждаю, моего влияния тоже может не хватить.
Ровена улыбнулась одними губами.
– А чьего еще, ваша светлость? У меня знакомых герцогов нет…
– А твоя мать?
– Моя мать… не думаю, что она поедет сюда из Саларина. Да она и не герцогиня, и никогда не была. Обычная шлюха, только не кабацкая, а придворная.
– Зато оплачивается не в пример лучше, – хмыкнула Матильда.
Они переглянулись – и принялись истерически хохотать.
– Ладно, – махнула рукой Матильда. – Не унывай, прорвемся. Может, ты еще и девочку родишь.
– Мне почему-то кажется, что будет мальчик. И живот огурцом, и на соленое тянет…
Ага, приметы.
Они такие, приметы… живот, огурчики… УЗИ бы сюда, но где взять Рентгена? Или кто там его открыл? Матильда крайне слабо представляла себе и процесс, и результат, но идея ей стала интересна.
А что, если…
Не надо изобретать порох. Надо просто перекатать несколько дюжин справочников по медицине. Убить-то каждый может, а вот вылечить… и опять же пенициллин получить… Фенол, он же карболовая кислота, стрептоцид, еще йод…
А ведь есть шансы! Надо, надо подумать!
«И это будет цениться?» – задумалась Малена.
«А что может быть ценнее здоровья и жизни?»
Что ж, сама по себе Малена вряд ли могла соперничать с маршалом. Но если доказать свою полезность королю? Тут еще вопрос, кого поддержат и на каких условиях будут договариваться. Так что – поборемся!
Через два дня, если море будет благосклонно, «Веселый шервуль» причалит в Аланее.
Рид, маркиз Торнейский
Порядок в крепости удалось навести только часам к девяти утра. К этому времени под стены уже пожаловал авангард кал-рана Мурсуна. Приветствовали их с искренней радостью. Со стен полетел разный мусор – кости, сапоги, камни, кто-то даже попал.
Степняки разразились негодующими воплями. Бывшие пленники ответили им со стен, вразнобой, но однозначно, желая сдохнуть как можно более мучительно.
Рид даже не пошел смотреть. А чего он там не видел? Степняки? Да и шервуль с ними, со степняками, у него дел по горло. Надо еще обследовать потайные ходы.
Но прежде чем Рид распорядился найти Станса, тот нашелся сам – и не в одиночестве.
– Командир, можно?
– Можно, – согласился Рид. – А это кто?
Женщина, которую привел Станс, была устала, растрепана и грязна, но… Рид бы проставил свой клинок против тухлой селедки, что до нее степняки не добрались. Когда женщина подвергается насилию и ежедневно живет под угрозой смерти – просто так, из прихоти, когда теряет близких… появляется у нее нечто такое во взгляде. Страшное…
Сломанная ветка не срастается, а если и бывает такое, то след все равно остается.
Эту женщину – не ломали.
– Станс, кто это?
– А это, командир, Амира Рейль, жена десятника Рейля.
– Подробности?
Рид был краток.
Не помнил он никакого десятника, вообще не помнил. Но не показывать же этого?
Амира заговорила сама.
– Ваше сиятельство, когда в крепость ворвались степняки, мы были в замке. И успели спрятаться в подземелье.
– Кто открыл вам проход?
Не очень умный вопрос, но лучшего Риду в голову не пришло.
– Жена коменданта. Муж ее во все посвящал… она осталась прикрывать нас.
– Много вас?
– Десять человек. Четыре женщины, шесть детей, – просто ответила Амира.
Рид нахмурился.
– Как вы узнали, что крепость опять в наших руках?
– Потайные ходы, ваше сиятельство. Там и потайные глазки есть, и выйти кое-куда можно… у нас выбора не было. У нас дети, а провизии не было, и одежды, и даже дров…
– Как же вы выходили? – искренне удивился Рид. – Ключи же нужны…
Пара ключей звякнула в пальцах Амиры.
– Они были у жены коменданта.
– И вы тут почти двадцать дней…
– Мы потеряли счет времени, ваше сиятельство. – По щекам Амиры все же потекли слезы. – Нас четверо, двое были постоянно с детьми, еще двое подглядывали и подслушивали, чтобы что-то украсть… иногда нам это удавалось. Еще крысы…
Женщина дрожала крупной дрожью.
Рид вздохнул, снял с пояса флягу и налил вина в подвернувшийся под руку кубок. Чуть покореженный, с вмятиной на боку, оловянный… Видимо, кто-то из степняков им гвозди забивал.
– Пейте.
Амира сделала глоток, второй, через несколько минут ей стало легче.
– Когда вы пришли… я решила выйти к вам, ваше сиятельство.
Рид почувствовал себя последней скотиной.
А кем еще?
Эта женщина так искренне верит, что пришли свои, и она спасена, и все теперь будет хорошо. Их защитят, о них позаботятся…
А он? Что может сделать он?
Станс бросил взгляд на Рида, поверх головы плачущей женщины. Но… что тут сделаешь? Что?
– У вас есть больные или раненые?
Деловой тон сработал. Плакать Амира окончательно перестала.
– Н-нет, ваше сиятельство.
– Тем лучше.
– П-простите?
– Этой ночью мы уходим из крепости, и здесь опять будут степняки, – открыл карты Рид. – Взять вас с собой я по понятным причинам не могу, это обрекать вас на смерть. Вы останетесь здесь еще на десять-пятнадцать дней.
Амира поднесла руку к горлу. Она не плакала, просто смотрела широко раскрытыми глазами, и Рид чувствовал себя откровенным подонком. Но…