Прибытие монахов нищенствующих орденов, как и развитие канонического права, — это движение, которое отражало одно из основных условий существования английской церкви. Хотя ее растущее материальное благосостояние прочно коренилось в английской почве, в своей духовной, интеллектуальной и корпоративной жизни как Церкви она была только частью латинского христианского мира. Это было в особенности верно для периода с конца XI в. и позднее. Англосаксонская церковь всегда была открыта континентальным влияниям, но тот факт, что после 1066 г. она стала французской по языку и строго латинской по своему учению, подчеркивает ее рецептивность. Еще более важным было григорианское движение за реформу и связанное с ним развитие канонического права и папской юрисдикции над всей латинской церковью. Требование libertas ecclesiae, привилегированной свободы Церкви, со стороны реформаторов, бесспорно, имело ряд драматических последствий; но в конечном счете оно оказалось недостижимым. Реально свобода Церкви была связана с привилегиями и с тем, что она продолжала обладать большим корпоративным богатством. Короли же и другие светские патроны не могли позволить себе отказаться от некоторых из своих властных функций, в частности от власти назначать епископов, Даже если к XIII в. при достижения своих целей приходилось иметь дело с юридическим механизмом Римской курии. К этому времени находящегося в распоряжении Церкви духовного оружия, отлучения от Церкви и интердикта, в конечном счете было уже недостаточно для того, чтобы удержать светскую власть. Более того, это оружие духовной власти Церкви из-за частого употребления уже изрядно притупилось. В тех сферах, которые имели реальное значение для светского мира, не только патронат, но также война, турниры, деловая практика, героические дни григорианской реформы постепенно, на протяжении XII и XIII столетий, уступили место периоду приспособления. Но в чем реформаторам сопутствовала удача, так это в воплощении теории папского главенства над Церковью в реальную централизованную систему управления. Духовенство научилось до удивительной степени точно исполнять то, что приказывал ему папа. Так, когда Иннокентий III, в ходе своей ссоры с королем Иоанном, наложил на Англию интердикт, духовенство повиновалось. Шесть лет, с 1208 до 1214 г., двери церквей были закрыты и миряне были ограничены в существенных для каждого христианина вещах. Им было отказано в причащении святым дарам, церемонии венчания и погребении в освященной земле. Даже когда папа начиная с 1199 г. повелел облагать Церковь налогом, духовенство роптало, но платило. С 1228 г. можно проследить непрерывный ряд папских сборщиков церковных налогов, постоянно проживавших в Англии. Они носили титул нунция и почти все были итальянцами. Здесь тоже имело место приспособление: чтобы завоевать одобрение короля Англии, к 1300 г. Церковь пошла на то, чтобы именно государь получал львиную долю дохода от сборов в пользу Церкви.

На протяжении этого периода христианство католического толка оставалось общепризнанной религией страны. Это воспринималось как должное. На протяжении шести лет, когда церкви были закрыты, едва ли раздавался ропот общественного протеста, но при этом не наблюдалось и подъема интереса к другим религиозным верованиям. В XII и XIII вв. ересь была не большей угрозой для английской церкви, чем в XI столетии. В данном отношении Англия отличалась от многих частей Европы. На протяжении этого периода в стране было совсем немного нехристиан — евреев, — но их положение всегда было ненадежным, временами мучительным, а в 1290 г. они были изгнаны, чему большая часть христиан была рада.

Основной абрис английской экономики в 1086 г. ясно возникает из повторяющихся, лаконичных фраз «Книги Страшного Суда». Это была главным образом экономика аграрная. Свыше 90 % населения проживало в сельской местности и зарабатывало свой хлеб насущный и эль, используя ресурсы земли. Земля уже была плотно заселена — порядка 13 тыс. поселений имели названия, и большая их часть имела при себе возделываемые земли. В 1086 г. под плугом было уже 80 % всех земель, исчисленных в акрах, которые распахивали в 1914 г. Пастбища, леса и болота также использовались. Большая часть людей занимались сельским хозяйством и рыболовством. Ни торговля, ни промышленность не могли предложить другого, более значимого типа приложения труда. Статистика «Книги Страшного Суда» — хотя ее надо использовать так же осторожно, как и любую другую статистику, — может помочь дополнить картину. Люди, называемые вилланами (villani), составляли самую многочисленную группу (41 % всего зафиксированного населения). Их земельные владения составляли около 45 % всей используемой земли. Следующую по численности группу (32 %) составляли люди, известные как бордеры (bordars), или коттеры (cottars); они держали только 5 % земли. Таким образом, хотя существовали значительные индивидуальные вариации, ясно, что мы имеем дело с двумя различными группами: теми, кто имел солидную долю в деревенских полях, и теми, кто владел едва ли более чем домиком и прилегающим к нему садом. Кроме того, было еще 14 % населения, которые описываются как фримены (free теп) или сокмены (sokemen). Хотя они держали пятую часть земли, они, по всей видимости, принадлежали, говоря языком экономическим, к той же категории, что и вилланы. Наконец, были рабы (slaves), 9 % зафиксированного населения, которые земли не держали.

На другом конце социальной лестницы находились король и небольшая группа могущественных людей — все они являлись рантье, которые жили на доходы от своих больших земельных владений. Менее двухсот представителей светской знати и приблизительно сотня церковных феодалов (епископств, аббатств и монастырей) делили между собой около трех четвертей всех богатств страны, означенных в «Книге Страшного Суда». Эти люди — в юридической терминологии они были известны как королевские держатели — имели собственных арендаторов. Состоятельный барон, такой, к примеру, как Уильям де Уоррен, жаловал держания стоимостью около 540 фунтов с владения, оцениваемого на сумму свыше 1150 фунтов. Некоторые из этих субарендаторов фигурируют в описании как рыцари, а их владения — как рыцарские лены. (Хотя многие рыцари были не богаче самых богатых вилланов, они жили в более тесной связи со своими землевладельцами (lords) и поэтому принадлежали к другой социальной группе.) Остальные владения королевских держателей — примерно между половиной и тремя четвертями — сохранялись землевладельцем в качестве домена. И от этих домениальных земель землевладелец получал главную часть своего дохода и продуктов. Монастырское хозяйство, сосредоточенное в одном месте, нуждалось в регулярных поставках продуктов питания, но другие крупные землевладельцы, более склонные к перемене мест, вероятно, были больше заинтересованы в деньгах. Поэтому львиная доля домениальных владений сдавалась в аренду в обмен на денежную ренту — это называлось «сдавать в обработку» (farmed). Большая часть тех, кто арендовал землю, происходила из того же самого разряда людей, что и держатели рыцарских ленов; вместе они составляли землевладельческий «средний класс» — джентри.

Что произошло в английской экономике спустя двести лет после 1086 г.? Даже принимая во внимание значительную продолжительность этого периода, можно доказать, что во многих фундаментальных отношениях мало что изменилось. В 1286 г. Англия была не более урбанизированной, чем в 1086 г. Действительно, стало больше городов, и они стали крупнее, но одновременно увеличилось и население страны. Без сомнения, имели место удивительные успехи в кораблестроении — непрерывный процесс, присущий развитию Северной Европы начиная с VIII в. Для данного периода самым важным было усовершенствование кога — просторного, короткого и широкого корабля большой грузоподъемности, с рулем (ахтерштевнем) и глубокой осадкой. Усовершенствования в конструкции кога делали более рентабельной морскую торговлю, долгое время связывавшую восточное побережье Англии со скандинавским миром, а западное — с Атлантическим побережьем Франции. Надо полагать, что объем торговли шерстью, тканями, строевым лесом, соленой рыбой и вином возрастал, и доходы купцов, скорее всего, также увеличивались. Однако в Англии не произошла та революция в сфере торговли, в развитии банков и улучшении условий кредитования, которая состоялась в Италии XIII в. Одним из последствий этой относительной отсталости было то, что в XIII столетии все большая часть английской зарубежной торговли оказывалась в руках итальянцев. Резервы ликвидного капитала, которыми обладали итальянские компании, позволяли им предлагать привлекательные условия. Они могли не только купить у аббатства целый настриг шерсти за текущий год; они могли купить ее за годы вперед. Ссужая крупные суммы Генриху III и Эдуарду I, итальянские компании приобретали королевское покровительство и защиту. Реально экономика Англии конца XIII в. может рассматриваться как частично развитая. Большая часть операций по импорту и экспорту велась иностранцами (гасконцами и фламандцами, а также итальянцами). Главными предметами английского экспорта было скорее сырье — шерсть и зерно, а не промышленные товары. Иными словами, промышленной революции не было.