Тем не менее Фенринг отличался острым умом и опасными амбициями. Хотя большую часть своего времени граф проводил в Арракине, будучи министром по делам пряности, у него хватало досуга держать под каблуком друга своего детства Шаддама. Анирул возмущалась до глубины души — даже она, супруга императора, не имела на него и доли того влияния, какое оказывал на него Фенринг.

С помпезным шумом к воротам дворца приблизилась открытая карета, запряженная парой золотых хармонтепских львов. Стража отсалютовала, и карета, описав полукруг, въехала на территорию дворца; по ушам придворных ударили грохот колес и сильный топот огромных подкованных лап львов. Привратник подошел к карете, чтобы открыть дверь. Анирул, стоя во главе свиты, ждала, неподвижная, словно статуя, с улыбкой, застывшей на лице.

Фенринг ступил под своды портика. По случаю посещения императора он надел черный фрак и шляпу, перепоясался красно-золотым поясом и украсился красочными атрибутами своего титула. Граф охотно подыгрывал слабости императора к регалиям и украшениям.

Сняв шляпу, граф церемонно поклонился и взглянул на императрицу своими большими блестящими глазами.

— Очень рад видеть вас, миледи Анирул, хм-м-м.

— Граф Фенринг, — произнесла она с простым поклоном и приятной улыбкой на устах, — добро пожаловать на Кайтэйн.

Не говоря больше ни слова и не прибегая к придворным условностям, он взгромоздил шляпу на свою уродливую голову и прошел мимо Анирул прямо в покои императора. Она последовала за ним в некотором отдалении, сопровождаемая придворными щеголями.

У Фенринга был прямой доступ к императору, и Анирул было ясно, что графа очень мало заботит ее плохое отношение к нему, равно как и причины такого отношения. Он не имел ни малейшего понятия о том, что лишился уникального места в селекционной программе, и о той возможности, которую упустил не по своей, правда, воле.

Вместе с Сестрой Марго Рашино-Зеа, на которой он позже женился, Фенринг помогал устроить брак воспитанницы Бене Гессерит тайного ранга — леди Анирул. В то время император нуждался в скрытых, но могущественных союзниках, время после смерти Эльруда характеризовалось нестабильностью.

Как это ни глупо, но Шаддам так и не сумел осознать ненадежность своего положения, не понимал он этого и сейчас. Вспышка неповиновения на Груммане была только одним проявлением общей нестабильности в империи, точно так же как и проявления сопротивления, вандализма и обезличивания статуй Коррино. Люди перестали не только уважать, но даже бояться своего императора.

Анирул очень беспокоило то, что император думал, будто больше не нуждается в союзе с Бене Гессерит, и перестал пользоваться услугами Вещающей Истину старой Сестры Бене Гессерит Лобии. Кроме того, его очень раздражало, что Анирул не рожает ему сына, очевидно, повинуясь тайным инструкциям Общины Сестер.

Империи возникают и рассыпаются, думала Анирул, а Бене Гессерит остается.

Идя следом за Фенрингом, Анирул обратила внимание на пружинистую походку, какой тот шел в тронный зал ее мужа. Ни Шаддам, ни Фенринг не понимали сути той закулисной деятельности, которая цементировала целостность империи. Сестры Бене Гессерит преуспели на арене истории, где блеск и пышность церемоний не имели никакого значения. Падишах-император и Хазимир Фенринг в сравнении с матерью Квисац Хадераха Анирул были не выше любителей и сами не догадывались об этом.

Она мысленно улыбнулась, разделив свое превосходство со своими постоянными спутницами, Сестрами из Другой Памяти — хранилища опыта и знаний тысяч поколений. Тысячелетняя селекционная программа подходит к своей кульминации — рождению мужчины Бене Гессерит, мужчины, которому суждено обрести невиданную власть. Это случится через два поколения… если, конечно, удастся до конца выполнить грандиозный план.

Здесь, притворяясь преданной женой императора, Анирул собрала в руках все нити, держа под контролем все силы, приводящие в движение политику. Она отправила Мохиам обратно на Баллах IX работать с дочерью, тайно рожденной от барона Харконнена. Она следила за выполнением хитроумного плана по внедрению Джессики в Дом Атрейдесов…

Шагавший впереди Фенринг шел с уверенностью человека, который ориентировался во дворце размером с целый город лучше, чем кто бы то ни было, лучше, чем сам император Шаддам IV. Вот Фенринг пересек выложенный драгоценными камнями вестибюль и вошел в императорский аудиенц-зал. Огромное помещение служило хранилищем и выставкой бесчисленных шедевров искусства, собранных с миллиона планет, но Фенринг уже не один раз видел все это. Не оглянувшись, он швырнул шляпу служителю и направился к трону. Это был долгий путь.

Анирул свернула за массивную колонну, поддерживавшую свод, а придворные рассыпались на мелкие группки, чтобы предаться обычным сплетням. Обойдя бесценные статуи, Анирул поспешила в специальный акустический альков, где она часто слушала переговоры, которые вел Шаддам в своем тронном зале.

На прозрачном сине-зеленом Троне Золотого Льва восседал падишах-император Шаддам IV, восемьдесят первый правитель из династии Коррино. На императоре был надет роскошный мундир, украшенный медалями, значками и лентами. Шаддам с трудом двигался под тяжестью своих регалий.

Иссушенная возрастом Вещающая Истину Лобия стояла в алькове возле хрустального трона. Лобия была третьей опорой треножника, двумя другими опорами которого были придворный канцлер Ридондо и Хазимир Фенринг (хотя с тех пор как состоялось широко разрекламированное изгнание Фенринга, император редко консультировался с ним публично).

Шаддам сделал вид, что не замечает жену. Пятнадцать Сестер Бене Гессерит, жившие во дворце, словно бесплотные тени, сновали по покоям, занимаясь своими никому не ведомыми делами. Они были здесь и одновременно не здесь. Все выглядело так, что Сестры находятся во дворце исключительно по воле императора. Их верность империи даже не ставилась под вопрос, тем более что Шаддам был женат на Анирул — воспитаннице Бене Гессерит. Некоторые из Сестер служили фрейлинами, другие занимались воспитанием императорских дочерей — Ирулан, Шалис и Венсиции, — а в будущем должны были стать их наставницами.

Похожий на хорька имперский наблюдатель прошел по длинному красному ковру, потом взошел по широким низким ступеням к подножию императорского трона. Шаддам подался вперед, а Фенринг, подойдя, склонился в низком поклоне, потом поднял голову и с подрагивающими в улыбке губами взглянул снизу вверх на императора.

Даже Анирул не знала, почему граф в такой спешке примчался с Арракиса.

Но император хмурился и не казался довольным.

— От тебя, Хазимир, как от моего слуги, я ожидаю исчерпывающих сведений о том, что происходит на доверенной тебе территории. Но твои последние донесения явно не полны.

— Хм-м-м, я приношу свои извинения и прошу ваше величество простить меня, если я действительно упустил что-то важное в своих отчетах. — Фенринг говорил быстро, но его ум работал еще быстрее — граф лихорадочно просчитывал возможные причины императорского гнева. — Мне не хочется обременять вас мелочами, которые я могу разрешить сам. — Глаза его бегали, Фенринг мучительно думал. — Э… что вызывает вашу озабоченность, сир?