Через несколько часов французский протокол поставил все на свои места. Аденауэра со всеми почестями принял в Елисейском дворце президент Франции Венсан Ориоль и дал в его честь завтрак.

В свободное от переговоров и официальных встреч время Аденауэр в черном пальто с зонтиком гуляет по Большим бульварам, Елисейским полям. С Триумфальной арки любуется панорамой Парижа. Прохожие узнают Аденауэра. Недоброжелательства не проявляют. Журналисты фотографируют, забрасывают вопросами. Канцлер улыбается, охотно отвечает.

Старый знакомый Франсуа-Понсэ зазывает канцлера в небольшой ресторанчик с изысканными блюдами и винами. Аденауэр по достоинству оценил эксклюзивную кухню, развеселился и сказал сопровождавшему его Хальштейну:

— Распорядитесь наше сегодняшнее меню выбить на каменной плите и повесить ее у дверей МИДа в Бонне.

Французская печать хорошо отзывалась о немецком лидере. И лишь «Юманите» и другие коммунистические издания называли его ставленником американских военных концернов и марионеточным канцлером.

На приеме в Клубе прессы собрались многочисленные французские и иностранные журналисты. Аденауэр вышел на трибуну и сказал:

— Текст моей речи у вас есть, я откладываю его в сторону и скажу кое-что без текста. — Шумок в зале быстро затих. Канцлер выдержал небольшую паузу и продолжил: — С планом Шумана начинается новый период в отношениях Германии с Францией и другими европейскими странами. Вражда невозможна между народами, чья экономика переплетается. Новая Европа — отечество всех европейцев на основе христианских западных традиций, источник духовной силы и залог мирного труда. Новая Европа будет защищаться против любого врага, но сама она — не враг никому.

Собравшиеся наградили канцлера аплодисментами. С хорошим настроением он серьезно и остроумно отвечал на вопросы, парировал недоброжелательные реплики, подчеркивал, что чувствует себя в Париже среди друзей. Умение Аденауэра разговаривать с прессой, привлекать журналистов на свою сторону проявилось в полной мере.

В отеле Аденауэра ждал сюрприз. Ему передали письмо парижской студентки Симоны Патрулье. В конверте вместе с письмом находился французский солдатский орден «Военный крест». Симона писала, что приезд Аденауэра в Париж рассматривает как важный шаг к примирению Франции и Германии. Она просит канцлера принять орден ее отца, полученный во время Первой мировой войны, в надежде, что наши народы никогда больше не будут воевать друг против друга.

Растроганный Аденауэр принял орден и всю жизнь дорожил им как символом франко-германской дружбы. Он встретился с Симоной, обещал содействовать развитию широких контактов между французской и немецкой молодежью. Вернувшись в Бонн, устроил французской студентке стипендию в Мюнхенском университете.

Позднее Штраус напишет об Аденауэре, что в нем сочетались две личности: великий немецкий государственный деятель с четкими антипрусскими воззрениями и великий европеец, бывший в первую очередь другом французов, в вековой вражде с которым он видел трагедию Европы.

Между Францией и Федеративной Республикой стояла крупная проблема — будущее Саарской области. Убрать эту проблему значило освободить франко-германские отношения от территориальных претензий, столь сильно отягощавших оба государства.

Американцы и англичане после капитуляции Германии не намеревались выделять Франции зону оккупации наравне с тремя главными державами антигитлеровской коалиции. И лишь по настоянию Сталина на Ялтинской конференции побежденную Германию разделили на четыре зоны оккупации, уравняв Францию в правах с Соединенными Штатами, Великобританией и Советским Союзом по управлению ею оккупационной зоной и французским сектором Берлина, а также по решению общегерманских вопросов.

Французы жестко администрировали в Бадене и Вюртемберге, включенных в их зону оккупации. Проводили повальный демонтаж промышленных предприятий. Мало считались с немецкими органами самоуправления. Это была естественная реакция на недавнюю оккупацию Франции германским вермахтом. На немцев выплескивалось то, что накопилось у французов за четыре безрадостных года.

Саарская область с ее населением в 1 миллион человек также вошла во французскую зону. Однако французы выделили ее в самостоятельное образование и заявили о намерении объединить ее экономически, а позднее и политически с Францией. Для начала создали таможенный союз между Сааром и Францией. Затем расширили территорию области за счет близлежащих земель. На Московской конференции министров иностранных дел весной 1947 года Франция потребовала прямого присоединения к ней Саара. Категорически против выступил Советский Союз. США и Англия вроде бы поддержали Францию, но в конечном итоге согласились, что саарский вопрос может быть решен только при заключении мирного договора с Германией.

Процесс офранцуживания Саара продолжался. В обращение ввели французский франк. Под французским управлением оказались угольные шахты. Провозгласили экономическую унию между Сааром и Францией. Французы подчинили себе саарские железные дороги. В школах стал обязательным французский язык. В октябре 1947 года провели целенаправленные выборы в ландтаг: почти все депутаты оказались сторонниками сближения с Францией. Сформировалось профранцузское правительство. В июле 1948 года был утвержден собственный флаг Саара — триколор с белым крестом. Запретили пронемецкую политическую партию. Ввели ограничение на ввоз немецких газет. Магазины наполнились французскими товарами широкого спроса. Премьер-министр Гофман всячески демонстрировал, что население Саара горит желанием объединиться с Францией.

Союзники не одобрили действий Франции. Присоединение к ней Саара не фиксировалось ни в одной договоренности по послевоенному устройству Германии. В октябре 1948 года Соединенные Штаты официально заявили, что Саарская область юридически остается составной частью Германии. Их поддержали англичане.

До того как стать канцлером, Аденауэр не высказывался по саарской проблеме. И после он проявлял сдержанность, всячески избегал прямого столкновения с Францией. Несмотря на критику Шумахера, он вел гибкую линию, доказывал, что необходимо терпение и постоянный контакт с французами.

В январе 1950 года в Бонн прибыл Робер Шуман. У Аденауэра установились хорошие отношения с французским министром иностранных дел. Разговаривали с глазу на глаз. Шуман родился в Лотарингии, когда она принадлежала Германии. Рос и воспитывался в немецкой среде. В Бонне ему не нужен был переводчик. В беседах с канцлером Шуман оправдывал действия французов в Сааре. Аденауэр не обострял характер бесед, но настаивал, что окончательно все территориальные вопросы должны решиться в мирном договоре. Он уповал на поддержку Соединенных Штатов, с которыми у канцлера все в большей степени крепло взаимопонимание.

Французы одно за другим заключали соглашения с правительством Саара. Общая конвенция предусматривала независимый статус Саарской области, ее экономическое объединение с Францией, французский контроль над саарской горнодобывающей промышленностью и железными дорогами. То, что уже реально действовало, французы вводили в договорные рамки. В Париже объявили о намерении принять Саар в Европейский Совет.