— По примеру нашего отца, который дрался на дуэлях вопреки всем запретам?

— Можно сказать и так.

Они замолчали и сидели, глядя на пылающий в камине огонь. Если судить по живому лицу Франсуа, мысли, в которые он погрузился, были совсем невеселыми. Изабель тихо спросила:

— Чего вы страшитесь, Франсуа?

— Бездействия! Ведь любой солдат, как только кончается война, остается не у дел. После Вестфальского мира нечего больше ждать от немецких принцев. А испанцы, которым все эти семь лет мне страшно хотелось надавать как следует, вот-вот станут нашими братьями. Женится король на инфанте и…

— Не танцуйте прежде, чем заиграет музыка! Он на ней еще не женился.

— Скоро женится.

— Неизвестно.

Франсуа удивленно взглянул на сестру.

— Почему вы так говорите?

— Говорю не я, братец, а такие при дворе ходят слухи. И хотя я живу в отдалении, они доходят и до меня. Говорят, что наш юный король не желает венчаться с той, которую ему предназначают в жены, потому что любит одну из племянниц кардинала.

— Племянница Мазарини на троне Франции?! А я помню, какой разразился скандал, когда было объявлено о браке принца из дома Конде и племянницы другого кардинала, который, что ни говорите, был не чета этому! Поверьте мне, Изабель, придворные сплетни останутся сплетнями, сквознячком и не больше, а король в самом скором времени женится на инфанте. Не один месяц Мазарини трудится над этим союзом, а он человек упорный, черт его побери! У нас есть этому подтверждение. И что же мы видим в итоге: пустоту! Полное отсутствие противников. Так что мне в самом скором времени придется повесить свою шпагу над камином в Преси!

— Мне кажется, вам не стоит рисовать свое будущее таким печальным. Я уверена, наш дорогой принц найдет для вас применение. Не думаю, что ошибусь, если предположу, что он не даст вам стать в тридцать лет захолустным провинциалом!

— Да услышит вас Господь Бог, Изабель!

И Франсуа поспешил к принцу, который уже звал его, будя эхо в отдаленных покоях замка.

Оставшись одна, Изабель погрузилась в размышления. И относительно будущего Франсуа в голову ей пришла совсем недурная мысль. Во всяком случае, ей так показалось. Ему нужно будет найти невесту. Не какую-нибудь, а блестящую партию! Тогда ее брат будет проводить свое время иначе, чем выслеживая куропаток на скудных землях Преси. Но где отыскать эту жар-птицу? Вкусы его относительно женщин самые утонченные, и, несмотря на горб, который изуродовал его спину, он одержал множество побед, благодаря своему обаянию, острому уму и беззаветной храбрости…

Хотя пока, пожалуй, преждевременно размышлять о его женитьбе, так как неизвестно еще, как примут Их Величества раскаяние мятежников…

Настал день отъезда. Сердце Изабель щемило, когда она ранним утром прощалась со своими гостями. Если бы принимать их должны были только Их Величества, она бы тревожилась меньше, но после происшедшего с ней по милости аббата Базиля Изабель стала сильно всерьез опасаться Мазарини, считая его настоящей чумой! Однако один из офицеров эскорта, специально задержавшись на несколько минут, взял на себя труд ее успокоить.

— Надеюсь, вы соизволите простить меня, госпожа герцогиня, если я осмелюсь дать вам совет: спите спокойно! Все пройдет самым наилучшим образом. Могу за это поручиться!

Изабель с удивлением взглянула на молодого человека, на которого за все эти дни не обратила внимания. А он заслуживал его: выше среднего роста, элегантный красавец, смуглый, с темными волосами, зелеными глазами, а очаровательная улыбка, на которую он не скупился, обнажила великолепные зубы.

— Я знаю, что в эти дни вы меня не замечали. Это так естественно, когда здесь присутствует господин принц и к тому же с ним рядом ваш обожаемый брат. Меня зовут маркиз де Вард, я капитан швейцарцев, и мне поручено наблюдать за спокойствием и безопасностью нашего путешествия до Экса.

Маркиз удостоился лучезарной улыбки. Он имел на нее полное право, во-первых, потому что успокоил Изабель, а во-вторых, потому что он ей понравился. Ей уже давно так не нравился ни один мужчина.

— Вы, в самом деле, думаете, что Их Величества…

— Их Величества прекрасно понимают, сколь значительны и родовиты те, кто к ним сейчас возвращается, не в их интересах выражать какое бы то ни было недовольство. Сейчас много говорят о женитьбе короля на инфанте Марии-Терезии, которая может положить конец долгим годам войны. Все французы должны будут объединиться в преддверии столь важного события. А теперь позвольте мне откланяться, госпожа герцогиня.

— Вы так любезны и специально задержались, чтобы меня успокоить, и я вам за это бесконечно благодарна.

— Не удостоите ли вы меня привилегии на обратном пути заехать к вам, чтобы вас приветствовать?

— И рассказать, как произошла встреча. Разумеется! Буду рада!

— Клянусь, что расскажу во всех подробностях!

Молодой человек бегом подбежал к лошади, которую держал под уздцы слуга. Изабель, несказанно изумив Агату, с откровенным удовольствием следила за ним. Агата, накинув на плечи госпожи шаль, потому что на улице стало прохладно, не удержалась и тихонечко проговорила:

— Давно я не видела, чтобы госпожа герцогиня так смотрела на мужчину. Красавец капитан имел счастье вам понравиться?

— Почему бы и нет? Он ведь правда очарователен?

— И сказала бы «нет», да не могу!

Агата не стала прибавлять, что ее дорогой госпоже давно пора приглядеть себе кого-нибудь, кроме принца. Вот уже сколько лет принц де Конде занимает всю ее жизнь, но много ли у нее было с ним счастья? И теперь, когда он вернулся, счастья не будет больше. Потому что гордыня и несносный характер останутся с принцем навсегда.

Двадцать седьмого января в пять часов вечера принц де Конде прибыл в Экс-ан-Прованс.

Король занимал особняк Шаторенар и смежный с ним особняк Регус, между ними разобрали стену, чтобы королевские покои стали более просторными. Королеве отвели покои в архиепископстве, а Мазарини поселился в особняке Оппед. Для принца де Конде и его свиты собирались приготовить особняк Сегиран — в наше время Альбертас, но кардинал решил, что принц поселится у него, отдав в распоряжение своего гостя покои, готовый стол, карету, шесть пажей и двенадцать слуг. В этот особняк и привезли гостей, чтобы они могли привести себя в порядок, а затем препроводили их в архиепископство, куда к своей матери прибыл и король.

Щадя непомерную гордыню принца, только три человека стали свидетелями его покаяния — король, королева-мать и Месье. Даже Мадемуазель, героиня Бастилии, которая горела желанием оказать поддержку принцу, не оставляя по-прежнему надежды рано или поздно стать его женой, не смогла добиться, чтобы и ее допустили к этой церемонии. А поскольку она заявляла о своих правах весьма настойчиво, королева просто-напросто выставила ее за дверь. Пришлось Мадемуазель довольствоваться лишь словами сочувствия принцу, которые она высказала на ходу.