По его информации в последний раз засветился Валерий Комар в Греции, в пригороде Салоник. Он встречался там с неким господином по фамилии Андриканис, фамилия, кстати, довольно распространенная в Греции. К примеру, за то время, которое прошло с момента посещения Салоник Валерием Комаром, за границу вылетели двенадцать Андриканисов мужского пола, а трое из них в Штаты. На вопрос, зачем Комару понадобилась встреча с кем-то из Андриканисов, имелся ответ: по одной, правда не до конца проверенной, информации бывший бухгалтер сделал себе на лице пластическую операцию и, следовательно, мог покинуть страну под чужими документами. Нельзя исключить, что одним из троих Андриканисов, прибывших в Штаты, и является Валерий Комар. Саймон Нэт, который в настоящее время также занят розыском Комара в связи с возобновленным следствием по делу об убийстве исполнительного директора фирмы «Голден» Леонарда Дондероу, не без основания считает, что в Европе российский Комар основательно засветился и теперь наверняка находится в Штатах. Во всяком случае, Нэту уже известны двое Андриканисов, но оба они не имеют ничего общего с бывшим бухгалтером. Теперь ищут третьего.

— Вам, вероятно, передали из Москвы о нашем желании встретиться с господином Нэтом? — спросил Денис.

— Я разговаривал с Саймоном, — ответил Сурин и замолчал, словно ожидая продолжения.

— Я имел в виду не вас, а себя, — стараясь не злиться, заметил Денис.

— Я так и понял. Нэт, видимо, не будет возражать, хотя я должен сказать, что он чрезвычайно занят. Да и к тому же несколько ранее с подобной просьбой к нему уже обратился кто-то из ваших коллег. Вы не в курсе, кто бы это мог быть?

«Вот же темнило чертово! Ведь сам же все знает!..»

— Я в курсе, Алексей Петрович Кротов.

— Ах, значит, он тоже прилетел с вами? — как бы удивился Сурин, чем едва не вывел Дениса из себя.

«А то ты не в курсе!..» Но ответить постарался спокойно:

— Со мной или с ним готов встретиться мистер Нэт, нам, в общем, без разницы, одно дело делаем. Но мне не совсем понятно относительно поиска Комара. Насколько я могу догадываться, господину Нэту хорошо известны адреса Жоржа Аракеляна на Семнадцатой стрит и тем более в Манхэттен-Бич. Он что же, не может вызвать и допросить его? К примеру, о той же фальшивой диадеме… Вы сказали ему о находке на трупе Левона? Интересно, как он это воспринял?

— Естественно, сказал. А как воспринял? Да без особого энтузиазма. Более того, он, по-моему, даже и не особенно удивился.

— Я только что был у мистера Донского… Вот уж кого вообще трудно чем-то удивить!

— Даже вашей поддельной диадемой? — нейтрально улыбнулся Сурин, показывая, что он полностью контролирует ситуацию.

— Он первым и сказал об этом.

— Тогда вам должно быть ясно, почему не удивился и Саймон Нэт.

— У него приятельские отношения и с Донским? — спросил Денис.

— Полагаю, деловые. А что Донской? — неожиданно переменил он тему.

— Донской? Обещал подумать, — уклончиво ответил Денис. — Не знаю, как он станет это делать и сколько уйдет времени… А у вашего Нэта уже имеются хоть какие-то успехи? Или пока без результата?

— Об этом у нас с ним разговора не было.

Денис понял, что беседа закончена. Хозяин вышел из комнаты, вернулся с кофейным прибором. Они стали пить кофе, и хозяин говорил теперь обо всяких пустяках, интересовался московской погодой, президентским окружением, о чем говорят, какие появились новые анекдоты — словом, без всякой системы, застольный треп, который был совсем не нужен Денису да, видимо, и самого хозяина мало интересовал. Как говорится, пустую беседу поддержать…

Когда расстались, Денис не смог бы себе даже отчетливо сформулировать: зачем генералу Федоскину нужно было, чтобы он обязательно встретился с этим Суриным? Для проформы? Или Сурин действительно мог бы быть посредником между Денисом и Нэтом? Но ведь есть же Кротов! Который, кстати говоря, похоже, собирался играть здесь свою собственную игру. Ну и пусть, была бы польза! Денису же еще только предстояло обрести свой официальный статус. А для этого надо было лететь в Вашингтон, в министерство юстиции, к миссис Джеми Эванс с сердечным приветом от «мистера Костьи», наконец требовалось решить главную проблему с Нелли Гаспарян. И еще неизвестно, какая будет после всего этого реакция…

Нелли оказалась девушкой глубоко порядочной, с вполне здравыми понятиями о чести и достоинстве человека, крепко внушенными ей матерью.

Она внимательно прочитала данные ей материалы, закрыла папку и отдала Кротову. И все молча. Но в больших глазах ее разлилась тоска смертельно больного ребенка. Алексей Петрович даже пожалел на миг, что сам взвалил на собственные плечи эту неблагодарную миссию. Но… хирург тоже ведь делает больно во имя спасения жизни. А Нелли, действительно девушка разумная, должна сделать для себя правильные выводы.

Однако Кротов и предположить не мог, что произойдет дальше. Какой разговор произошел между дядей и племянницей, и он, естественно, не знал, но мог себе представить. А вот отголоски его немедленно почувствовали на себе Агеев с Головановым.

Жорж Вартанович пригласил их, сухо и не глядя в глаза сообщил, что с этого момента он в их услугах не нуждается, выписал чек на двадцать тысяч долларов — в такую сумму он оценил их деятельность по охране любимой племянницы, включая перелет в Штаты, — брезгливо оттолкнул чек от себя по столу и закончил фразой, что с данной минуты, надеется он, у них хватит совести больше никогда не переступать порог его дома. С чем и расстались. На их просьбу разрешить им проститься с Нелли Жорж Вартанович безапелляционно ответил, что не видит никакого смысла в этой пустой формальности.

Но сыщики не были бы сыщиками, если бы тут же не ухитрились выяснить у прислуги, что же произошло на самом деле. Пожилая женщина, сочетавшая в одном лице кухарку, экономку и уборщицу помещений и благосклонно относившаяся к легкому флирту с юрким Филей, сказала по большому секрету, что крик в доме стоял просто страшный. И не понять даже, кто на кого кричал больше. Ругались по-армянски, а этого языка она, к сожалению, не знала. Но в конце концов девушка швырнула в дядю чем-то тяжелым и выскочила на улицу. Хозяин же едва успел послать ей вдогонку своего личного охранника. И вот недавно этот парень, его зовут Фрунзиком, здоровенный такой детина, позвонил и сообщил хозяину, что Нелли вернулась в общежитие колледжа, где теперь и намерена оставаться. И еще он сказал, что она категорически отказывается от наследства, завещанного ей дядей Левоном.

Да, такой поворот событий никоим образом не устраивал сыщиков. Разрыв Нелли с дядей Жоржем исключал возможность свободного подхода к ним. Но что сделано, то сделано. Теперь приходилось искать пути для восстановления разорванных связей.

Вид Жоржа Вартановича и та решительность, с которой он отказался от услуг москвичей, убеждали Агеева и Голованова, что искать какие-то смягчающие факторы в отношениях с ним пока бесперспективно. Оставалась Нелли — девушка горячая, темпераментная, если судить по судьбе той старинной китайской вазы, с которой она разделалась быстро и решительно. В пользу возможности поиска контактов с ней говорило и то обстоятельство, что дядя, несмотря на дикий ор и битье дорогих для него предметов старины, не потерял тем не менее ощущения реальности и преследующей его семью опасности и послал вслед за Нелли своего личного телохранителя, вручив тем самым в его руки судьбу племянницы — единственной и, как утверждалось, любимой. И потому, если удастся как-то договориться с Нелли, в конце концов и за дядей дело не станет…