− Да какая разница? Я была здесь добровольно. И провела это время не просто с мужчиной. Он мой жених, − поднимаю руку и демонстрирую брату браслет.

− Только то, что эта безделушка до сих пор свободно болтается на твоей руке и не стала брачной татуировкой, спасло его от немедленной расправы с моей стороны, − скрипнув зубами, цедит Тай. – Думаю, мы найдём способ снять браслет и освободить тебя от этой навязанной помолвки. Если тебе нужно что-то забрать отсюда, делай это сейчас. Мы отправляемся домой.

Снять браслет? Освободиться от помолвки с Азимом? Ещё несколько дней назад я бы первая требовала всего этого. А сейчас от одной лишь мысли мне становится дурно. Но брат явно не настроен выслушивать мои аргументы, полностью уверенный в своей правоте. Странно, как ещё отец сюда не явился, чтобы лично открутить голову Азиму, как и обещал.

− Я не хочу домой. Я хочу в Босварию, чтобы быть рядом с Азимом и поддержать его, − заявляю так твёрдо, как только могу.

− Это невозможно, Ники, − строго смотрит на меня брат. – Корим ясно дал мне понять, что тебе может грозить опасность, если кто-то узнает о вашем с Азимом совместном времяпрепровождении. Или о том, что между вами фактически заключена помолвка. Я забираю тебя домой, и это не обсуждается.

Опасность? Азим тоже намекал на опасность для меня, заставил спрятаться, велел не вмешиваться… словно точно знал, что будет происходить дальше… и всё равно ничего не сделал. Почему?!

Именно в этот момент я окончательно понимаю, что время упущено. Его увезли. Он позволил этому случиться. Тай своего тоже добился – удержал меня от опрометчивых, с его точки зрения, действий.

Я больше не могу ничего исправить.

Боль накатывает новой волной, замораживая всё изнутри. И в голове бьётся только одна мысль. Всё не так просто, как кажется. Происходит что-то очень странное и непонятное. Надо разобраться… обязательно надо... как только голова начнёт хоть немного соображать.

− Отпусти меня, пожалуйста, − прошу я тихо.

Тайрэну не нужно объяснять, что я больше не собираюсь бежать за яншарами. Он и сам это прекрасно чувствует, поскольку дар эмпатии у него развит не хуже, а может быть даже лучше, чем у Софи.

Как только его руки разжимаются, я отступаю на несколько шагов, игнорируя внимательный сочувственный взгляд.

− Уходим? – спрашивает уже более мягко.

− Нет… пока. Мне… нужно время… пожалуйста, − шепчу сбивчиво, зажмуриваясь и обхватывая свои плечи в защитном жесте.

И, прежде чем Тайрэн успевает что-либо ответить, ухожу в спальню, которую сегодня разделила с любимым мужчиной. Рыдания душат, мешая дышать. Глаза жжёт от невыплаканных слёз. Но я вся будто заморожена изнутри, даже дрожь, сотрясающую моё тело, едва замечаю. Сознание словно в тумане.

Окидываю невидящим взглядом спальню, не сдержав судорожный всхлип. В памяти вихрем проносятся картинки вчерашнего вечера. Наше купание, ласки, его нежность, мои невысказанные чувства... Как же так? Почему это с нами происходит? Я так долго не могла рассмотреть в нём своего мужчину, а когда рассмотрела… его у меня отняли. За что?

Замерев, смотрю на море. Там ветер гонит огромные волны. Их шум резонирует с шумом в моей голове. Практически оглушая.

Не верю. Не верю ничему. Знаю, что Азим невиновен. И сделаю всё, чтобы доказать это.

Но здесь я ничего не могу. Здесь я никто. Брат не позволит мне отправиться вслед за Азимом. От него мне не улизнуть. Хоть какое-то влияние на ситуацию у меня появится только тогда, когда я вернусь домой и смогу говорить и действовать от своего имени. От имени принцессы Николь Сэйнар. Так что Тайрэн прав – мне пора возвращаться. Сказка закончилась. Пора бороться за то, чтобы реальная жизнь стала не хуже этой сказки.

Сжав губы, решительно отворачиваюсь. Обвожу спальню уже более осмысленным взглядом. Хочу ли я что-то забрать отсюда? Если бы могла, забрала бы весь домик. Как сказочное убежище, в котором мне было так хорошо. Но его очернили, грубо вломившись и всё разрушив.

Взгляд падает на шкаф. И ноги сами несут меня к нему. Открыв дверцу, я сразу нахожу глазами красное платье. Руки тянутся к нему, и я осторожно снимаю лёгкую вещицу с вешалки. Прижимаю к груди, снова зажмурившись, едва справляясь с ноющим чувством в сердце.

Не знаю почему, но именно это красное платье у меня ассоциируется с тем полным воссоединением, которое у нас с Азимом так и не случилось. Но ведь случится. Обязательно.

Вытерев тыльной стороной ладони всё-таки набежавшие слёзы, я закрываю шкаф. И продолжая прижимать платье к сердцу, выхожу из спальни.

Глава 25

Почти весь путь домой прошёл для меня, как в тумане.

Стоило нам выйти из дома, и вокруг виллы сразу же сомкнулся магический защитный контур. У крыльца уже ждала лошадь Тайрэна − на ней мы и добрались до Эстебеля. Где-то на полдороге до города я вспомнила о коне Азима. Он ведь остался там, в конюшне. И о котятах…

Но следом за этим пришло и понимание, что о животных наверняка позаботятся братья Гур. Или данна Чиара. Раз уж Азим знал, что за нами придут, он наверняка раздал всем соответствующие указания.

Мелькнула даже обиженная мысль, что Самаду и Эльчину он наверняка объяснил гораздо больше чем мне. Но я постаралась об этом не думать, напомнив, что у него наверняка были на то веские причины. Надеюсь, потом и меня во всё посвятят. Потому что… это было слишком больно. Такое нельзя оставлять непроговорённым.

Потом был Эстебель, неуловимо утративший для меня своё очарование, и городской портал, через который мы прошли под чужими личинами, чтобы добраться до столицы Ларидии, Тарны. А из Тарны, по-прежнему инкогнито, мы уже прямым переходом отправились в столицу Сэйнара, нашу родную Лорраю, в один из городских портальных залов.

По пути Тайрэн успел написать весточку домой, и нас встретил герцог Гиерно, лично приехавший к порталу в закрытой карете.

И вот я вместе с братом и главой Департамента госбезопасности Сэйнара забираюсь в уединённое тёмное нутро этой самой кареты, сажусь, невольно забившись в угол и безучастно закрыв глаза. Но мужчины принимаются обсуждать текущую ситуацию в королевстве, заседание совета министров, встречу с какими-то послами, разбор судовых тяжб в королевском суде… И ко мне приходит тревожное чувство, что потрясения для меня только начинаются. И что мой привычный мир, в том виде,