Ханна не могла заставить себя сразу вернуться домой, она чувствовала, что должна передать Виктору новую информацию. Не только потому, что ей хотелось бы видеть его лицо, когда она расскажет о появлении в расследовании столь важной улики, но также и потому, что поставить его в известность о машине – это как-никак ее гражданский долг. Ханна постаралась припомнить все детали, которые сообщил ей ее сосед по очереди в туалет о модели машины и о том, как она выглядела. В то же время, когда минуту спустя она постучала в дверь дома стража правопорядка, она отчаянно боролась со сладострастными надеждами снова увидеться с Маргрет.

– Время уже за полночь.

Круги под глазами Виктора были такими темными, что казались нарисованными. Волосы торчали в разные стороны, Ханна впервые видела его небритым, однако она его явно не разбудила. В кои-то веки на нем была форма.

– У меня есть очень важная информация.

– Я просил тебя ни в коем случае не вмешиваться в это расследование.

– Я только что видела Йонни. Он что, больше не подозреваемый?

– Держись от этого подальше.

Виктор попытался закрыть дверь, однако Ханна успела вставить ногу в щель между дверью и косяком. Виктор устало посмотрел на нее – не зло, нет, просто устало.

– Ты знал, что кое-кто видел, как Тор садился в автомобиль в тот вечер, когда его убили?

Ханна заметила, как по лицу Виктора пробежала тень удивления.

– Машина черная или темно-синяя, какой-то внедорожник. Ее видел один из друзей Йонни. В тот вечер он с друзьями пошли покурить травку, поэтому до сих пор никому ни о чем не рассказывал. Но Тора в тот вечер он видел. И наверняка был последним, кто видел его живым. Разумеется, за исключением убийцы.

– При условии, конечно, что твой так называемый свидетель говорит правду. Как его зовут?

– Само собой, он говорит правду.

– Имя?

– Я обещала не говорить.

– Спокойной ночи и держись подальше.

Виктор дернул дверь, больно защемив Ханне ногу, и ей пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не вскрикнуть.

– Его зовут Стефан! Стефан Харальдссон.

Дверь приоткрылась достаточно, чтобы Ханна сумела высвободить свою защемленную ногу и проскользнуть внутрь вслед за мятой полицейской рубахой.

Ханна снова устроилась на коричневом кожаном диване, но на этот раз ей не было предложено ни красного вина, ни секса. Виктор сел на стул напротив нее, по виду он колебался, стоит ли хранить в тайне последние сведения. Вероятно, решил, что не стоит.

– Пришли результаты анализа ДНК с бутылки. Кровь определенно не принадлежит Йонни, однако отпечатки пальцев действительно Тора.

Виктор помолчал, по-видимому собираясь с мыслями, чтобы выложить появившуюся важную информацию.

– Так что, думаю, ты права. Вполне возможно, что Тор ударил нападавшего бутылкой. У нас не было достаточных оснований, чтобы продолжать держать Йонни под стражей, а его адвокат привел множество веских аргументов, чтобы освободить его, несмотря на угрозы в адрес Эгира. Что он молод, у него случилось горе, ранее не привлекался к ответственности и все такое… И вот теперь… Ну да, теперь у нас фактически ничего нет. Кроме бутылки.

– И машины.

Ханна постаралась его ободрить. В то же время она не могла сдержать внутреннего ликования, что снова оказалась в центре расследования.

– Мы ищем Гисли. Чтобы проверить, не его ли кровь на бутылке.

– Так он подозреваемый?

– Мы ищем его.

Виктор сделал паузу. Похоже, он окончательно сдулся.

– Или, вернее, я его ищу. Не могу сказать, что у меня масса коллег, которые мне помогают. За исключением судмедэксперта и лаборатории в Рейкьявике я абсолютно один.

– Тебе что же, не могут прислать кого-нибудь в помощь?

– Для этого у них нет ресурсов, если нет стопроцентной уверенности, что речь идет об убийстве.

Ханна изумленно посмотрела на него.

– А что, ее нет?

– Ты хоть представляешь себе, какое количество народа ежегодно погибает в этой стране из-за ее природы? Замерзающие насмерть пьяные, упавшие в море рыбаки. Разумеется, гораздо проще списать все это на несчастный случай.

– А что с отчетом судебного медика?

– Я все еще жду последних результатов. Шишка у него на голове… Ничто не указывает на то, что он не мог просто упасть и удариться о камень.

– Но ты ведь говорил, будто на плечах у него следы того, что его удерживали под водой?

– Следы, о которых, очевидно, также можно сказать, что они природного происхождения. Нам по-прежнему не хватает убедительных доказательств.

– А результаты, которых ты ждешь? Что могут дать они?

Виктор колебался. Он уже и так рассказал ей слишком много, но ему явно нужен был кто-то, с кем он мог бы поделиться своими соображениями. Ханне даже не нужно было подталкивать его к этому – молчания и терпения было вполне достаточно.

– Сказать, было ли что-то у него в крови.

– Алкоголь и наркотики?

Виктор кивнул.

– Мы знаем, что и он, и Йонни были пьяны. Но Тор не употреблял наркотики. Так что если там что-то обнаружат… Тогда все может быть.

Ханна задумалась. Складывается такое впечатление, что отчаянные попытки разобраться ведут в таких разных направлениях, что их просто невозможно свести в единую стройную версию. Бездомный, который вовсе не бездомный, а просто нищий алкоголик, оказывается единственным подозреваемым в деле, где жертва перед своей трагической гибелью, возможно, принимала, а возможно, и не принимала тот или иной вид наркотиков. До этого молодого человека подвозила весьма дорогая машина, которая абсолютно определенно не принадлежала бездомному. Далее, по всей видимости, молодой человек под воздействием алкоголя или наркотиков или же без их влияния ударил своего убийцу бутылкой по голове. Ханна понимала, что качок Стефан мог и соврать, однако он был в высшей степени убедителен, а может, слишком глуп, чтобы с наскока выдумать такую ложь. Тем не менее не похоже было, чтобы информация о машине хоть чем-то помогла Виктору, скорее наоборот.

– Я прекрасно понимаю, что для тебя это слабое утешение, но если тебе понадобится кто-то, с кем нужно будет обсудить это дело, ты только скажи… Нет, серьезно. Не хочу тебя обидеть, однако по какой-то причине мне удается узнавать вещи, о которых ты не знаешь.

Виктор внимательно посмотрел на нее.

– Бутылка. Машина. По той или иной причине люди разговаривают со мной по-другому. Может, потому, что я приезжая. Или, может, думают, что я настолько глупа, что не в состоянии сложить все части в единую картину.

Виктор улыбнулся, и взгляд его стал пронзительным, как будто он видел Ханну насквозь.