— Что он там думает?! Мы не делаем и тринадцати узлов в час! Эй, Джон, подай звонок в машину — «Полный ход!»

Мы прибавили ходу, огромное же судно, несомненно, преследовавшее нас, стало будто отставать, к великому моему сожалению.

Весь этот день я и Блэк не сходили с мостика, даже первые ночные вахты мы оставались наверху.

Но оказалось, что чтобы мы ни делали, но избавиться от докучливого спутника не могли. Ночью я пошел вздремнуть, но, когда, спустя часа два-три, снова вышел на палубу, а был уже рассвет, вчерашнее судно по-прежнему следовало за нами, как коршун за своей добычей.

— Намерения его ясны как день! — воскликнул Блэк, увидев меня. Лицо его горело гневным румянцем и вместе с тем было бледно от волнения и бессонной ночи. — Они рассчитывают захватить нас в открытом море! Сделайте одолжение! Если я не разнесу их в щепки, то пусть меня повесят!

Три дня и три ночи продолжалось это странное преследование. Под конец третьих суток я был внезапно разбужен среди ночи громом выстрела из единственного нашего орудия, раздавшимся у меня над головой. Быстро одевшись, я выбежал наверх. В первый момент меня совершенно ослепил яркий луч света, падавший на нас с какого-то судна, которое находилось на расстоянии не более двух миль от нас. Это должно было быть наше безымянное судно. Так оно и оказалось. Неистовые крики радости и восхищения, заполнившие пароход, подтвердили, что я не ошибся в своем предположении.

Вместе с тем раздавались угрозы в адрес преследовавшего нас судна, огни которого виднелись теперь на расстоянии менее одной мили.

— Ребята, готовь шлюпки! — раздался голос Блэка.

Мне начинало казаться, что мы благополучно достигнем своей неприступной крепости, — общее радостное настроение до того заразительно действовало на меня, что я, вместо того чтобы желать схватки, пока мы были еще на пароходе, победы над нами, был искренне убежден, что радуюсь вместе с пиратами.

Но вот английский крейсер показал зубы: с носовой части его раздался выстрел — и снаряд пролетел у нас над головами. Нам стало ясно, что неприятель хочет помешать нам добраться до безымянного судна. Эта жалкая, неудачная попытка только вызвала смех и злобные издевательства у нашего экипажа.

Когда же второе ядро задело нашу кормовую мачту, то смех усилился еще больше, хотя мы не могли отвечать неприятелю, точно так же, как не могли стрелять и с безымянного судна, так как мы находились как раз между ними.

— Спускай шлюпки! — крикнул Блэк и, оставив не более десяти человек на винтовом пароходе, направился к шлюпкам.

Нас отделяло от нашего судна не более четверти мили, но этот небольшой переезд был крайне опасен. Как только шлюпки отплыли от парохода, наше большое судно моментально загасило свои огни, чтобы дать нам возможность укрыться во мраке ночи. Но теперь преследовавшее нас судно навело на нас свой фонарь и стало стрелять. Третий выстрел ударил в нашу переднюю шлюпку, но из восьми человек, сидевших в ней, убило только двоих. Блэк, в припадке бешеной злобы, потряс кулаком в сторону неприятельского судна, воскликнув:

— Стреляйте, стреляйте! Скоро вы будете кусать себе локти!

В этот момент мы уже окликали своих людей на большом судне, и хотя два других ядра шлепнулись около нас в воду, обдав с ног до головы водой, но все-таки благополучно взобрались на палубу под громкие торжествующие крики команды.

Для них это был момент великого торжества. Вид этих двухсот человек с их демоническими лицами, шумно толпившихся на палубе безымянного судна, залитой белым светом военного крейсера и ожидавших приказаний Блэка, с несомненной жаждой борьбы, проявлявшейся в каждом их движении, в каждой черте лица, был до того поразителен и до того захватывающий, что у меня невольно являлся вопрос: «А что если они одержат верх над военным судном, что если этот ловкий и отважный авантюрист еще раз уйдет из рук правосудия?»

Между тем на крейсере стали заметны признаки беспокойства: они направляли свой световой луч попеременно во все стороны, очевидно, надеясь встретить другое судно, которое могло бы оказать им поддержку. Но кругом было пустынное море. Мы да английский крейсер стояли друг против друга среди Атлантического океана…

При всем том нетрудно было заметить, что наше положение было не из веселых. Взойдя на мостик, Блэк застал там Карла Реймея, ломавшего руки и слезами выражавшего свое отчаяние. Четырехглазый тоже казался крайне встревоженным.

— Верите ли, сэр, — сказал он, едва только мы успели взойти на судно, — дело у нас совсем плохо, если вы не привезли нам смазки. Все это время мы пускали в ход только две машины, но скоро придется остановить и их, если вы не выручите нас.

Реймей все время отчаянно жестикулировал, что подействовало на Блэка. Подойдя к перилам мостика, он громовым голосом потребовал тишины, и разом воцарилась мертвая тишина, слышен был даже плеск волн о киль судна. Двести человек с бледными, как у привидений, лицами смотрели на капитана.

— Ребята! — крикнул он. — Там вы видите военный крейсер! Вы знаете, что я не охотник гоняться за военными судами, — это совсем не наше дело, но у нас не хватает смазки. А машины находятся в действии, и если мы в продолжение суток не добудем масла, то или всех нас вздернут на виселице, или мы должны взять у них все масло, какое только имеется на судне. Выбирайте сами, ребята!

Ответ был понятен: толпа разбойников приветствовала речь капитана громким криком, все единогласно хотели идти против крейсера и разгромить его наконец. Но не успел еще затихнуть этот воинственный крик, как наш вахтенный прокричал:

— Смотри за корму! Торпеда!

Остальные подхватили этот крик, и по судну разнесся возглас: «Торпеда! Торпеда!»

Действительно, на поверхности моря в полосе света крейсера с минуту виднелась узенькая струйка пенящейся воды. В этот момент крейсер загасил свои огни. Но следить за ходом торпеды было уже нетрудно: у каждого из присутствующих замерло сердце.

— Полный назад! — крикнул Блэк. Но маленький черный смертоносный