Владик выскочил из вагона на платформу и уныло огляделся. Дачники, дачники, дачники, и все груженные тяжелой поклажей. Бесконечные сумки-тележки, рассада в ящиках, какие-то саженцы… И сейчас вся эта толпа покатится по асфальтовой дорожке к поселку. Идти в толпе Владику не хотелось, и он решил сделать крюк по лесу. Шесть вечера, уже седьмой, а солнце все еще высоко, просвечивает сквозь листву, путается в ветвях высоких кустов бузины и волчьих ягод, и стволы высоких сосен кажутся от него не коричневыми, а золотыми. Владик шел не торопясь, насвистывая мелодию из «Вестсайдской истории» и сшибая палкой с кустов капельки, оставшиеся после утреннего дождя. Несмотря на отличную погоду, настроение у него было далеко не радужное.

После того утреннего разговора с Ларисой он был сам не свой. Сначала боль была так сильна, что заглушала все остальные мысли и чувства. Потом Владик словно опомнился: да нет, что-то здесь не так, он явно чего-то недопонял. Он, конечно, плохо знал женщин, но уже усвоил, что они часто говорят сгоряча, необдуманно, и нельзя воспринимать их слова слишком серьезно. Даже если судить по его собственной семье. Хоть родители и воображают, что Владик глухой и слепой и никогда не слышит, как они ругаются, — а он на самом деле старался не прислушиваться — кое-что доносилось и до его «второго этажа». Его родная матушка иногда несет такое, что уши вянут и в трубочки сворачиваются. Отец же в таких случаях пропускал ее слова мимо ушей. А отец всегда знает, что делает, знает, как надо поступать. Отцу Владик верил безоговорочно и во всем старался походить на него. Наверное, и в данном случае отец прав. Самая мудрая тактика в отношениях с женщинами — не обращать внимания на их истерические припадки.

А все-таки какая муха Ларису укусила? Владик действительно не мог поверить, что Лариса на самом деле думает то, что говорит. То, что произошло между ними в тот последний вечер на Мадейре, не могло быть просто притворством. Нельзя, нельзя же так притворяться! И потом, она не такая. Она не лживая и не корыстная. Просто она была взвинчена, у нее, наверное, действительно было плохое настроение, может быть, что-то случилось дома или на работе, а она сорвала зло на нем, на Владике, и теперь сама жалеет о происшедшем.

Однако, даже если его выводы верны, — а сейчас Владик был почти уверен, что они верны, — все равно лучше в ближайшие два-три дня Ларисе на глаза не показываться. Выдержать характер. Пусть помучается, вспоминая, что она ему наговорила.

Но в городе выдерживать характер было чрезвычайно трудно. Дома не сиделось, никого из друзей видеть не хотелось. Если Владик выходил погулять, ноги словно сами несли его к Патриаршим, туда, где он в первый раз увидел Ларису, туда, где он мог в любой момент случайно встретить ее снова. И почти не было сил преодолевать искушение и не ехать утром на Богородскую, к ее дурацкой хрущобе-пятиэтажке… Владик злился, но ничего поделать с собой не мог. Прямо наваждение какое-то!

Промучившись таким образом до середины дня, Владик решил рвануть на дачу. Дом стоит пустой, и выходные он там скоротает вполне прилично. Посмотрит видео, послушает музыку, приведет мысли в порядок, да и вообще успокоится. А в понедельник можно будет снова встретить Ларису утром у подъезда. Оставив родителям записку, чтоб не волновались, он прихватил с собой пару банок пива, кассету с «Властелином колец» и через час уже шагал по узкой лесной тропинке к отцовской «загородной резиденции».

Замка на калитке не было, и Владик сразу насторожился. Странно… Мать сегодня в своей обожаемой галерее, отцу тоже не до дачи, — утром сам жаловался, что завален работой, задержится допоздна, а может, даже ночевать не придет. Если бы отец дал кому-то из друзей ключи, то предупредил бы, он всегда предупреждает… Неужели к ним кто-то залез?

Владик взбежал на крыльцо — и входная дверь тоже полуоткрыта. На террасе никого, хотя на столе стоит сумка и грудой вывалены продукты… А вот и вино, несколько бутылок. Значит, отец все же дал кому-то ключи… Владик разочарованно вздохнул. Ну что ж, придется убираться восвояси. Он уже хотел было повернуться и уйти, но потом все же решил осмотреть дом. Просто так, на всякий случай. Что-то в этой ситуации его настораживало. Во-первых, то, что отец не предупреждал о гостях, а во-вторых, где же они, эти гости? Машины перед домом нет, но это ни о чем не говорит, машина может быть в гараже. Продукты лежат кучей на столе, даже в холодильник их переложить не удосужились. А больше нигде никаких человеческих следов. Странно…

На цыпочках, стараясь производить как можно меньше шума, Владик прошел в дом. Заглянул в отцовский кабинет — никого. В кухню, в гостиную, в бильярдную — тоже ни души. И тихо. Хотя… Владик прислушался: вроде бы какие-то звуки доносятся со второго этажа. Все так же стараясь не шуметь, он осторожно двинулся по лестнице наверх.

На втором этаже находились три спальни. Их двери выходили в маленький коридор, в конце которого, прямо у лестницы, стояло огромное зеркало-трюмо с мутноватым от времени стеклом. Это зеркало — антикварное приобретение Ирины десятилетней давности — в московскую квартиру никак не вписывалось, вот и сослали его на дачу. В зеркале отражался и сам коридор, и двери спален, и сама спальня, когда дверь была открыта. То, что увидел Владик в старом стекле, заставило его застыть на последней ступеньке. Секунду-другую он стоял, словно пригвожденный к месту, а потом, уже не заботясь о производимом шуме, быстро сбежал вниз и, хлопнув дверью, выскочил наружу. Ноги сами понесли его обратно к станции. Впрочем, ему было наплевать, куда идти, лишь бы подальше, подальше и от этого треклятого дома, и от тех, кто в нем сейчас был.

Услышав на лестнице шум, Лариса оттолкнула Андрея и быстро села на постели:

— Что там такое?

— Где? — он еще не пришел в себя, смотрел на нее затуманенными счастливыми глазами, слушал — и не слышал.

— Там, внизу, — Лариса действительно встревожилась. — Слышишь?

— Да где?

Звук шагов, и потом хлопнула входная дверь.

— Ну? Неужели не слышал?

Андрей тоже вскочил и стал быстро натягивать джинсы:

— Да. Что бы это могло быть?

— Сходи, пожалуйста, посмотри.

Лариса тоже потянулась было за одеждой, но Андрей остановил ее:

— Подожди, не торопись. Может, это так, пустяки.

Лариса улыбнулась, отложила платье и кивнула:

— Хорошо. Я жду.

Через пару минут Андрей вернулся в комнату. Вид у него был немного сконфуженный:

— Наверное, заходил кто-то из соседей, — словно оправдываясь, сказал он. — Не понимаю, что им понадобилось.

— Да, нехорошо получилось, — сказала Лариса со сдавленным смешком. — Застукали тебя за непристойным занятием. Тебя, такого солидного, такого женатого…

— Сейчас я тебе покажу, какой я солидный, — прорычал Андрей, одним прыжком оказавшись на постели и повалив Ларису на подушки.