– Между прочим, это вольная норка, – объяснила ему жена, стоявшая по-прежнему в шубе.

– Что значит «вольная»? – безразличным тоном поинтересовался он.

– То есть та, которая не клеточного разведения, а сама по себе бегала, и ее охотники подстрелили. Поэтому у нее мех и длиннее, и гуще, – со знанием дела объяснила Мария.

– Да, на полтора миллиона это тянет, – хмуро заметил Лев Иванович, а потом заявил: – Знаешь, а я, наверное, вернусь на пару дней в Новоленск и перестреляю этих паразитов, к чертовой матери. Опять они меня на вороных объехали!

На самом деле тот факт, что жена Стаса тоже не осталась без подарков, несколько примирил его с ситуацией. И не знал тогда Гуров, что она получила просто обычную норковую шубу и больше ничего, а вот бриллианты Марии были настоящими голубыми якутами чистейшей воды, иначе действительно отправился бы в Сибирь. Все это выяснилось уже потом, когда исправить ничего было нельзя, а кулаками, которыми машут после драки, обычно бьют себя по голове.

– Если тебе так будет спокойнее, я могу все это совсем не носить. Или даже продать. – Мария хлюпнула носом, но зная, что в общении с мужем на такие скользкие темы важно вовремя остановиться, а то можно и заиграться, грустно спросила, переводя разговор на другое: – А чем это так вкусно пахнет?

– Мужики гостинцы прислали, – тусклым голосом проговорил Гуров.

– Ой, как интересно! – оживилась она и бросилась на кухню, но шубой предпочла не рисковать и снимать ее в прихожей не стала.

А Гуров, вздохнув, пошел вслед за ней.

Новый год Лев Иванович с женой отмечали в доме Болотина, где собрались не самые последние и бедные в стране люди. Мария произвела фурор своими бриллиантами, а Гуров – своим костюмом. Мужчины, которые порой бывают не менее любопытны, чем женщины, сначала долго разглядывали его, а потом, не выдержав, подошли, и один из них спросил:

– Костюм от Лагерфельда? – Гуров на это только отрицательно покачал головой, и тот обрадованно воскликнул: – Я же говорил, что это Версаче! А ты мне: Лагерфельд, Лагерфельд!

– Нет, это не Версаче, – мысленно посмеиваясь, ответил Лев Иванович. – Я его в России на заказ шил.

– Этого не может быть! – решительно заявил один из мужчин, и Гуров, отогнув полу пиджака, показал им этикетку.

– Леша, – задумчиво протянул другой. – Я в Москве и Питере всех мастеров знаю, потому что уже всех перебрал – у меня же фигура нестандартная. Более-менее прилично сделать могут, но у тебя уровень экстра-класса! Что же это за Леша? Где он работает?

– Этот мастер шьет для очень, – выделил Лев Иванович, – узкого круга людей и со стороны никого не берет. Я к нему попал чисто случайно и только на один раз – это меня один человек так за помощь отблагодарил.

– То есть его координаты ты дать не можешь? – разочарованно спросил мужчина с нестандартной фигурой и вздохнул.

– Поймите правильно, я обещал, – извиняющимся тоном ответил Гуров.

– Для Самого, что ли? – уточнил тот, но Гуров только виновато пожал плечами.

– Ну, тогда к нему действительно не попасть, – вздохнули мужчины.

Медленно проползла сырая и слякотная московская зима, мигом промчалась весна, еще быстрее – лето, и наступила осень. Точнее, второе воскресенье сентября. И все в Новоленске произошло именно так, как было запланировано: среди кандидатов на пост губернатора были Косолапов, Романов и еще один пришлый, как их звали в Сибири. Прямо накануне выборов Михаил Михайлович снял свою кандидатуру по семейным обстоятельствам, и практически единогласно новым губернатором был избран Александр Александрович Романов. А Потапыч с женой уехали в Анапу, куда тут же стали приглашать погостить своих знакомых и родственников. Среди них оказались и Гуров с Марией, которые провели в их гостеприимном доме пару недель. А Романов, уже в новом качестве, частенько наезжает в Москву и всегда заходит в гости к Гурову, который теперь зовет его, как и все, просто Сашкой.