— Вещи собрать позволите? — насмешливо осведомилась я, разворачиваясь в сторону ванной.

— Только быстро, и прошу вас, отдайте лукмобильник. Лишние разговоры вам сейчас ни к чему.

Приплыли, называется.

Я оторопела и посмотрела на Роваля. От такого не убежишь. А хотелось бы. Но разве можно скрыться от моего отца, в чьих руках деньги, влияние и власть? Он не только может разыскать меня в любой точке Хоэра, но и сделать так, чтобы я больше никуда не устроилась. Тех денег, который мне дал Диксадри, хватит на безбедную жизнь, но разве это будет жизнь?

Закрыв глаза, я крепче сжала в руке лукмобильник. Кто слил информацию в интросеть? Об этом знали только два человека: Вальд и Демио. Сначала нужно убедиться, что это был не брат, а уже потом строить предположения относительно водного мага. В конце концов, если это не он слил информацию, то прилетит защитить меня. Так ведь? Вчера же он пришел, когда мне грозила опасность.

— Без глупостей, — вновь предостерег меня Роваль.

— Позвольте оставить мне лукмобильник, с ним я чувствую себя уверенней. Мне звонила мама. Она будет больше беспокоиться, если я даже не смогу ответить. Вы знаете, что такое беспокоящаяся мать? Нет? Это будет похуже грызлоуха, у которого украли все сокровища из пещеры. Я серьезно. Так что давайте средство связи останется при мне?

Мужчины переглянулись. Роваль медленно кивнул, и я отправилась собирать свои вещи, которых у меня с собой было немного — небольшой чемодан и рюкзак. Один из охранников стоял надо мной и наблюдал за моими сборами. Браслет, найденный в пещере Нюквы, я нацепила на запястье. Снимала я его только на ночь. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что ничего не забыла, я последовать в сопровождении охраны к одной из «ретроник».

Лукмобильник затрезвонил. Мама. Под строгим взглядом конфьера-в-черном-костюме я приняла вызов.

— Мам, привет! У меня немного времени, — тут же затараторила я. — Я еду на знакомство с отцом. Стражей я уже впечатлилась, осталось оценить тюрьму.

Роваль наградил меня строгим взглядом, и я сбросила вызов, садясь на заднее сиденье между охранниками. Летмобили поднялись в небо. Мы направились к горам, значит, везут меня в загородный летний особняк. Дикоморье — такой прекрасный край! Почему же он такой невезучий? Именно здесь моя жизнь совершает неожиданные повороты.

«Если он будет на чем-то настаивать, не соглашайся! Ты моя дочь, а он лишь человек, который по случайности стал отцом самой лучшей девушки на свете», — ответила мама сообщением, вызвав у меня улыбку.

Летмобили опустились на парковку через десять минут полета. Мы вышли во двор и ступили на гравиевую дорожку, ведущую к белокаменному полукруглому крыльцу. Особняк был трехэтажным, наполовину уходящим в скалу, и напоминал своим дизайном горный дом Демио. Вполне возможно, у этих строений был один дизайнер.

— Прошу следовать за мной, конфьери, — безэмоционально отозвался Роваль и прошел вперед.

Так мы и вошли в богато обставленный особняк. Холл был просторный. Четверо мужчин в черных костюмах были рассредоточены у стен. Роваль и его напарник остановились у дверей, позволяя мне пройти дальше к одной из двух лестниц, ведущих на второй этаж в жилую часть особняка.

Мы поднялись наверх, остановившись возле темной дубовой двери, за которой велся разговор на повышенных тонах. Я навострила уши, вскоре пожалев, что являюсь свидетельницей этого диалога.

— Что ты намерен делать, Хеджеф? Я не желаю, чтобы она оставалась здесь или где-нибудь еще у всех на виду. Она — прямое доказательство твоей измены, плевок мне в лицо! — возмущалась конфьера Баровски, жена моего отца.

— Я тебе сотый раз говорю, что для компании будет невыгоден такой ход! Я не подозревал о её существовании до сегодняшнего утра, ты можешь это понять, наконец?! — в тон ей отвечал супруг.

— Хеджеф, что ты намерен делать? — вновь повторила свой вопрос конфьера. — Прошу, скажи, что мы выплатим отступного и навсегда избавимся от этой девчонки! Хоть на другой конец Хоэра, в глухую деревню…

— Милдена, прекрати! — прикрикнул мужчина. — Никакие деньги сейчас не заткнут рты журналистам. Цены на акции падают. Нам придется признать девочку и ввести её в высший свет.

— Я не собираюсь в этом участвовать, — выдавила она. — Делай, что считает нужным.

Всё, что их заботит — деньги. Дверь неожиданно открылась, и я в последний миг успела отскочить. Из кабинета вышла конфьера Баровски. Она удивленно моргнула. В её взгляде изумление сменялось пониманием, а потом и неприязнью, злостью и презрением. Винить её я не могла. Какая бы женщина согласилась признать измену своего мужа, выставив её на публичное обозрение, да к тому же разделить наследство своих детей с незнакомкой?

Отвернувшись от меня, словно я могла заразить её смертельной болезнью, конфьера спустилась по лестнице и удалилась. Охрана по-прежнему была рассредоточена по просторному холлу, а мои конвоиры стояли за моей спиной. Роваль подтолкнул меня вперед, и я вошла в кабинет. Интерьер больше подходил бы для женщины, чем для мужчины. Я всегда считала стиль барокко слишком изящным для представителей сильного пола.

Темно-бордовые шторы были открыты, и сейчас мягкий солнечный свет падал на спину отца, делая его силуэт практически ужасающим. Он сидел за темным столом на тонких фигурных ножках и, взявшись за голову пальцами правой руки, склонил голову на бок и рассматривал меня. Он успел шапочно познакомиться с моим характером еще на конкурсе, но сейчас у него был другой взгляд. Взгляд человека, решавшего, что можно сделать с навалившими проблемами и как обратить недостатки в достоинства.

Я отчаянно пыталась найти сходство с Хеджефом и хоть какую-то нежность в нем. Нет, все напрасно. Мы совершенно чужие друг другу люди, а наивному сердцу, сохранившему детские обиды и мечты, придется разочароваться.

С последней нашей встречи прошло много времени. Месяц, даже больше. Длинные седые волосы отца как и в последний раз были элегантно уложены, а голубые глаза с поволокой всё так же цепко оценивали обстановку. Должно быть, он состарился только за последние десять лет. Маги, как и неодаренные люди, живут свою жизнь, практически не меняясь внешне, но зато потом быстро угасают. И это мне всегда казалось благом. Все женщины боятся не смерти, а старости.

Кто бы знал, чем закончился сегодняшний разговор, если бы не брат.

— У нас такие гости, а я все проспал! — воскликнул Хевальд за нашими спинами, и мы одновременно обернулись к нему.

Блондин был одет в серые спортивные брюки и белую рубашку. Его голубые глаза сегодня практически светились, и предвкушающая улыбка гуляла по полным губам. Брат зацепился взглядом за меня и вопросительно приподнял бровь. Видимо, он еще не в курсе, что наша тайна раскрыта. Счастливчик!

— Отец, почему ты мне не сказал, что мы ожидаем к завтраку потенциальную невесту Демио Диксандри? Только не говори мне, что ты укрываешь фаворитку конкурса! Иначе я постараюсь убраться отсюда до того, как этот водный маг примчится сюда и выпустит свою силу, — насмешливо протянул Хевальд, старательно делая вид, что ни о чем не догадывается.