— Все на месте, — сообщил Сомов, осмотрев содержимое коробки.

Люда кивнула и попросила его убрать шкатулку на место.

Сомов кивнул и привел подоконник в первоначальный вид. В дверь позвонили. Андрей Сергеевич нервно дернулся, но Люда сообщила, что это приехала следственная группа, и пошла открывать дверь.

Через минуту комната наполнилась народом. Валентин Петрович окинул помещение профессиональным взглядом, задал Люде несколько вопросов и приступил к работе.

— Мы можем идти, — сообщила она Сомову. — Вы понадобитесь позже, когда у следователя появятся вопросы.

Она забрала у него ключ от квартиры и практически вытолкала за дверь. Всю обратную дорогу Андрей Сергеевич был тих и задумчив. Людмиле приходилось по нескольку раз повторять свои вопросы, прежде чем он понимал, о чем она говорит.

— Да что с вами? — не выдержала она. — Думаете о смерти товарища? К сожалению, ему теперь ничем не поможешь. И в этом в какой-то мере виноват он сам. Подобные увлечения до добра не доводят.

— В ваших словах есть некоторый смысл, — медленно кивнул Сомов. — Но как бы то ни было, этого не случилось бы, если один из наших товарищей не оказался бы настолько беспринципным и жадным, что покусился на самое святое — жизнь друга. Вот что… — он судорожно вздохнул. — Я принял решение. Сегодня вечером мы отправляемся в поход.

— Куда? — Люда захлопала глазами.

— Как — куда? В подземелье. Вы же этого хотели?

— Но вы отказались нас вести!

— Сначала отказался, а теперь передумал. Ну, что скажете?

— Мы пойдем, — быстро ответила она и посмотрела на Сашу и Стаса.

Те переглядывались и растерянно молчали.

— Значит, решено. Приезжайте, как стемнеет, к моему дому. Одежду подберите такую, которую не жалко будет выкинуть. И обувь возьмите подходящую. Не помешают и резиновые сапоги. Да! И захватите какую-нибудь провизию. Мы можем задержаться.

— Людмила Аркадьевна?

— Да, я. А кто это?

Голос, звучавший в машине, был Саше незнаком. Людмиле, по-видимому, тоже.

— Это Буркин, Михаил Степанович. Вы оставили мне свой телефон.

— Слушаю вас, Михаил Степанович.

— Я тут подумал на досуге и решил… В общем, неправильно это, скрывать информацию. Даже если речь идет о твоем лучшем друге.

— Вы имеете в виду Краева?

— Его, Ивана. В прошлый раз я не стал говорить, что узнал человека, изображенного на рисунке.

— А сейчас решили поделиться информацией, так? — в голосе Люды послышалась ирония.

— В целом — так.

— А что изменилось? Кстати, мы и так обо всем узнали. Не вы один можете опознать Краева. Так что зря вы выгораживали товарища. Тем самым вы поспособствовали еще одному убийству.

— О чем вы говорите? — заволновался Буркин.

— Мы только что были в квартире Виталия Мостового. Вам интересно, что мы там нашли?

— Кажется, начинаю догадываться, — хмуро ответил он.

— Вашему другу размозжили голову! И сделал это, по всей видимости, Иван Краев.

— А что бы изменилось, если бы я вчера все вам рассказал?

— Мы могли бы предупредить Мостового. И тем самым предотвратили бы еще одно убийство.

Буркин тяжело сопел в трубку и ничего не говорил.

— Что же вы молчите, Михаил Степанович?

— Я не знаю, что сказать. Да, я виноват. Но я же не знал!

— Не знали чего?

— Что Ваня действительно может оказаться убийцей.

— К сожалению, теперь нет смысла об этом говорить. Двое ваших друзей уже мертвы. Сомов предупрежден, а значит, будет вести себя осторожно. Остались только вы. Вам не страшно?

— Так я, собственно, поэтому и звоню, — перешел на шепот Буркин. — Вчера после вашего ухода мне позвонили по телефону. Нужно сказать, что мне редко кто-то звонит. Я даже хотел отказаться от этой услуги, но потом передумал. Я поднял трубку, сказал «Алло», но мне никто не ответил. Это повторилось несколько раз. Я явственно слышал чье-то сопение, поэтому тишину в трубке никак не мог принять за испорченную линию.

— Но никто так и не отозвался. Я верно поняла?

— Верно. Мне стало не по себе. В конце концов, я слышал, что так действуют квартирные воры, прозванивая квартиры и забираясь в те, где никто не отвечает. Но потом я подумал и решил, что на воров это не похоже. Они бы не стали звонить несколько раз. Достаточно и одного, чтобы убедиться, что хозяева дома.

— Это все?

— Нет, не все, — голос Буркина зазвенел от напряжения. — Ночью я никак не мог уснуть. Ворочался с бока на бок и думал о том, правильно ли я поступил, выгораживая Ивана. Мы давно не общаемся, и он вполне мог стать за это время другим человеком. Кроме того, я замечал, что у него нелады с головой. Он стал ревновать нас к нашему делу, убеждал отказаться от поисков, говорил, что библиотека не может даться в руки абы кому. Мол, она ждет самого целеустремленного, самого честолюбивого. В общем, нес всякую чушь. Иногда мы, конечно, пересекались, но специально не встречались.

— Давайте ближе к делу, — перебила его Люда. — Вы долго не могли уснуть, ворочались с боку на бок и…

— И вдруг услышал, как кто-то возится возле моей двери.

— Что значит — возится? — насторожилась Люда.

— Ковыряется в замке, — пояснил Буркин. — Я потихоньку встал, подошел к двери и прислушался. Точно, кто-то пытался открыть замок. Ну, я принялся шуметь, затопал ногами, позвенел ключами, слышу, этот некто оставил мою дверь в покое, а через несколько секунд хлопнула входная дверь.

— У вас на окнах есть решетки?

— Есть, а что?

— Тогда запритесь получше и никуда не выходите. Может, нам сегодня повезет, и вам не нужно будет больше бояться.

— А что сегодня должно случиться?

— Мы идем на поиски Краева. В подземелье.

— Вы с ума сошли? — Буркин аж поперхнулся.

— Почему?

— Да вы заблудитесь через пару метров!

— Так мы не одни идем, а с Андреем Сергеевичем.

— С Андрюшей?!

— А что вас удивляет?

— Так он уже несколько лет не спускался в подземелье. Завязал.

— Мы смогли его уговорить.

— Что ж, тогда я пожелаю вам удачи. И постарайтесь не упустить Краева, если вы его все-таки встретите. Он может быть очень опасен.

— Спасибо, Михаил Степанович. Вы тоже будьте осторожны. Дверь никому не открывайте, на улицу не выходите, а если что — звоните. Мой телефон у вас есть.