— Есть один человек — куратор угостился моей сигаретой, потому что свои уже прикончил.

— От соседей, когда-то он работал в первом главке КГБ (Первое главное управление (ПГУ) КГБ занималось внешней разведкой).

— И?

— Нормальный, в общем, мужик.

— Верю, что с того?

— В начале восьмидесятых, я немного помог ему в Германии, с тех пор за ним должок. Сейчас он сидит очень высоко, — он ткнул пальцем в потолок, — на самом верху.

— Да что ты говоришь! — в восторге вскричал я. — Неужели сподобился встретиться с… — и ткнул пальцем в то место на стене, где обычно в официальных кабинетах висит портрет. — Надо же! Не пойму, Сергеич, почему ты до сих пор еще не маршал?

— Я, кажется, сказал, в Германии, а не в ГДР, и, потом, — куратор махнул рукой и вздохнул. Когда бывший чекист, закончивший активную службу в звании подполковника, стал президентом, вдруг появилось много красивых и разных сказок о его подвигах в разведке. Не знаю, как к ним относится сам герой всех этих песен и басен. Очень хочется верить, что сам он еще во все это не поверил. — Кончай хохмить.

— Уже закончил, — поспешил сообщить я, — а, скажи, Сергеич, вы с ним потом встречались?

— Зачем тебе?

— Просто интересно.

— Встречались, — ответил куратор и разлил по новой. — Он тогда уже высоко вскарабкался, — мы выпили по третьей, не чокаясь. — Спрашивал, что может для меня сделать.

— А что он может?

— Думаю, все, — Сергеич ухмыльнулся. — Понимаешь, он настоящий разведчик и светиться до сих пор не любит, хотя сейчас уже совсем рядом с троном.

— И, что же ты?

— А, что я? — глянул удивленно. — У меня же все есть: квартира, дача, работа. Тебя, вот, дурака, наставляю.

— Ты, вообще-то, полегче, — огрызнулся я, притворившись, что обиделся. — Вернусь, обмоем моего полковника и будем в одном звании.

— Ты сначала вернись, — отрезал он. — В общем, так, если совсем прижмет, набери этот номер и сбрось звонок. Что делать дальше, уже моя забота.

— Тогда, — ехидно заметил я. — Этот дядя уже ничего тебе не будет должен.

— Не будет… — согласился он. Как мне показалось, без малейшего сожаления.

Грек отпил водички из бутылки, почесал затылок.

— Значит, будешь уходить по воде?

— Вернее, под водой.

— А как же твоя водобоязнь, Стас? — расхохотался Толя. — Если честно, никогда в нее не верил.

По официальной версии я с самого раннего детства смертельно боялся воды. До хрипа в горле, колик в желудке и рези в подмышках. Никогда не принимал ванну, а в душ ходил непременно в надувном спасательном жилете. Даже соответствующая запись в личном деле имеется. Так решило высокое руководство, когда принимало меня на службу.

На самом деле с водой у меня довольно-таки неплохие отношения. В школе я несколько лет не без успеха отзанимался плаванием и даже выплыл в перворазрядники. На этом мои успехи, правда, и закончились. Для того чтобы чего-то добиться в плавании, неплохо иметь приличный рост, большие ладони и ступни ног. Всем этим вместе природа меня здорово обделила. Конечно же, я не карлик, надо мной не смеются на улице и невоспитанные детишки не тычут пальцем. Метр семьдесят восемь вполне достаточно для того, чтобы считаться человеком среднего роста, но этого крайне мало, чтобы добиться хоть чего-нибудь приличного на водной дорожке. Короче, из секции меня отчислили за полнейшую бесперспективность, и я по молодости лет здорово это переживал. Потом, когда увидел, как мужик моего роста выигрывает олимпийские игры, понял, что дело не только в росте. Просто, моих способностей в этом виде спорта в аккурат хватило на первый спортивный разряд.

Контору мои хилые успехи в рассекании водного пространства заинтересовали и меня направили на учебу. Сначала в Ломоносов под Ленинградом. Сейчас ни того, ни другого города уже нет, вернее, они существуют, но под другими названиями. Там я и получил первичную классификацию «офицер-водолаз» и впервые спустился под воду в бассейне ЛЭБ (Ленинградской экспериментальной базы) Сорокового института ВМФ СССР. Спуски проводились четыре раза в неделю по утрам, а после них мы, офицеры различных родов войск, помниться, дружно шли по рельсам на станцию. Там располагалась отличная и недорогая блинная, где мы от пуза лопали блины, как следует запивали их пивом, а потом, не менее дружно направлялись в Сороковой институт, дремать на теоретических занятиях. За месяц водолаза из меня, конечно же, не сделали, но первичные навыки вколотили намертво.

Потом я провел три месяца на базе «Сатурн» в Казачьей бухте Севастополя, где тренируется спецназ. Там я впервые увидел, на что способны боевые дельфины. Сразу скажу, на очень и очень многое. Если кто расскажет вам за пивом с водочкой, как он героически резал их, наберите в ближайшем биосортире полный рот дерьма и смело плюньте в рожу этому герою. На самом деле у человека против дельфина под водой ровно столько же шансов, сколько у самого дельфина на ринге против Валуева и обоих братьев Кличко одновременно. Представьте себе организм до трехсот кило весом (и такие встречаются), около трех метров длиной и развивающий скорость под пятьдесят километров в час. Представили? Там же, в Казачке, мне рассказали об одном нашем парне, классном боевом пловце, убитом боевым дельфином, из тех, что охраняли базу ВМС США в Камране.

А еще я стажировался на Черном море в бригаде военно-морского спецназа под Очаковым и в школе водолазов все в том же Севастополе. Скажу честно, настоящего боевого пловца из меня не получилось, да, и не могло, но кое-что под водой я умею.

— А как же твоя водобоязнь, Стас? Если честно, никогда в нее не верил.

— Что я тебе, бешеная собака, чтобы воды бояться? — огрызнулся я.

— Значит, все-таки, не боишься?

— Опасаюсь, — со сдержанным достоинством ответил я, — ты, вот, тоже, когда дорогу переходишь, опасаешься, как бы не раздавили.

— А чего там опасаться? — удивился Толя. — Подожди зеленого света и шагай на здоровье по переходу.

— Давненько вы, гражданин Фиников, на Родине не были — молвил я с укоризной — Совсем, можно сказать, оторвались от корней.

— А что такого?

— Ничего особенного. Просто в Москве сейчас пешеходов на «зебре» и при зеленом свете давят с особым цинизмом.

— Ужас.

— Точно, самый настоящий, — согласился я. — Скажи-ка мне лучше, дружище Грек, сколько у тебя при себе налички?

— Тысячи полторы в местной валюте.

— Это все?

— А зачем мне больше? — удивился тот. — Понадобятся деньги, воспользуюсь банковской карточкой…

— Какой?

— Например, этой.