Она поймала на себе его рассеянный взгляд, но не отвела глаз из страха, что прочтет он в них больше положенного. Ничего Никита не видит и не увидит, разглядит тот, у кого хотя бы мало-мальски теплится интерес к женщине, а ему нравятся расписные павлины, Лялька показывала фото Алики… Кстати, о Ляле.

– Даже не думай плохо про Ляльку, не тот она человек, чтобы делать гадости близким людям, а тебя она любит. В смысле как друга.

– Да я не думаю…

– Думаешь, думаешь, по глазам вижу.

– Но это она подсказала, что Янке способствовали в отеле…

– Стоп, – подняла ладони Серафима, тем самым отвергая дальнейшее построение глупой версии. – Ни один человек, замаранный преступным сговором, не станет подталкивать пострадавшего к развязке. Была бы Лялька сообщницей Яны, она увела бы тебя в противоположную сторону. Это логика, Никита.

– Наверное. – Он согласился неохотно, вероятно, уже никому не доверял, а жаль. – Значит, нас атакует Герман. Янке незачем убивать родную тетку, а убил дока в своем деле, с первого раза так ловко не получится. Следовательно, убийцу наняли, оплатив услугу. Янке это не по карману, выходит, позаботился Герман. И нас сдал он. Больше некому.

Долго избегали разговоров на эту тему, слишком она болезненна, травмирующая обоих, хотя наедине каждый ее обдумывал. Суть в том, что от нее никуда не деться, тем более еще и Лялька нечаянно в нее затесалась, видно же, Никита не списывает ее со счетов, но это неправильно, несправедливо. А Герман? У Серафимы и он вызвал внутри протест, однако против Геры весомый факт, уничтожающий любые попытки обелить его. Тем не менее Серафима предпочитала, анализируя положение, и Германа рассматривать как подозреваемого, а не как законченного негодяя.

– Компьютер, – сказала она, – улика, конечно, безоговорочная, но убийство… Не могу поверить, что Герман способен нанять убийц. – Едва Никита собрался возразить, она упредила вспышку: – Ты его знаешь, я его знаю, неужели он не заслуживает шанса? Одного! Ошибки, Никита, дорого стоят, нам сейчас нельзя ошибиться, а мы ничего толком не знаем, ничего!

– Хорошо, – буркнул он, набычившись. Ну, так! Обижен и унижен Германом, а Сима его защищает. – Даю шанс, и что?

– Коротко подведем вместе итоги? Я не сомневаюсь в сговоре. Помнишь, я сказала, что мы подадим встречный иск об определении места жительства ребенка? Ты взбесился, но Яна и ее сообщники действуют, уже совершая преступления и подставляя нас. Мы должны все учесть и быть бесстрастными. Теперь ответь: какую выгоду преследовал Герман, затевая интригу с Яной?

– Не знаю. Зависть, возможно, его душила. Многие в фирме меня считают главным, часто обращались ко мне, а не к нему, он ведь грубоватый.

– Угу, есть версия: Герман из зависти хотел тебя убрать из фирмы. Правда, он мог это сделать без такой сложной и гнусной интриги, а найти причину, уволить тебя, и все.

– Над нами стоят более крупные головы, они диктуют ему.

– Дальше: мы прилетели, в тот же день убили Катерину Андреевну, где мотив и у кого он?

– Она что-то знала про Янку, Герман… – Никита поморщился, мол, опять я только его беру в расчет. – Сообщник Яны испугался, что тетка нам вывалит правду.

– Убедил. А твои горе-сыщики не говорили, кто она была по профессии, с кем жила, с кем дружила, чем занималась в настоящем?

– Нет.

– Понимаешь, Никита, на убийство идут от безысходности, следовательно, тетка Яны была опасна. Чтобы понять мотив, иногда полезно знать о человеке буквально все: кем он был, что любил и кого, нрав, привычки, даже что предпочитает на завтрак. У меня есть идея, как выяснить подробности о ней, но придется вернуться в город.

– Где нас ждут с распростертыми объятиями! Ты с ума сошла.

– Теперь давай допустим, только допустим, – на всякий случай сделала акцент Серафима, приподняв ладонь, – что Герман не имеет отношения к письмам…

– Глупости!

Но ее не свернуть, Сима якобы не заметила реплики:

– Кто мог залезть в его компьютер? Начнем с секретаря, она ближе всех к нему, расскажи о ней. Однажды мы с Лялей заходили к Герману, она очень эффектная женщина.

– Анька? Хм. Классная стерва. Дело свое знает, предана Герману, умна, язык у нее, как у змеи – раздвоенный. Спал он с ней или между ними платоническая дружба в рабочем порядке, не знаю, не застукал. Но не так давно Анюта ревностно отреагировала на появление Олеси.

– А ты с ней в каких отношениях? С Анютой?

Правильный вопрос, упирающийся в главное действующее лицо. Никита закурил, а к сигарете прибегают не только при стрессах или никотиновом голоде, но и когда тянут время, делают отбор из того, что хранит память, сопоставляют, да просто за сигаретой прячутся. Никита и глаза закатил к потолку, став похожим на мечтательного поэта под влиянием музы. Он не брутальный типаж, однако мужское начало в нем выражено ярко, потому образ поэта с ним совершенно не вязался, он нелепо и смешно выглядел. Что поделать, Сима с детства отличалась умом и просчитала: там была страсть, первобытная, жгучая, с вытекающими отсюда последствиями.

– Не хочешь говорить? – поддела его она.

– Почему? – опустил он на Симу глаза. – Мы с ней…

– Немножко переспали, – подсказала.

– И это тоже. Давно, три года назад. Потом она вышла замуж, я встретил Алику… Неожиданно Анюта развелась, для нас неожиданно, но у нее нет привычки тащить из дома семейные неурядицы, как у некоторых.

– Вы расстались, а кто инициатор?

– Да как-то само собой получилось… без разборок, слез, выяснений… Мягко расстались. Теперь у нас словесная пикировка, но мне Анна помогает, когда прошу. – Никита посмотрел на часы и поднялся, гася недокуренную сигарету. – У, Сима, мне пора.

– Куда?! – подхватилась и она, забыв про допрос. – Нам нельзя отсюда выходить! Хотя бы пару дней.

– Мне нужен массовик-затейник. Все, не спорим.

Он двинул к выходу, надевая куртку, Серафима семенила за ним, лихорадочно уговаривая:

– Сегодня нам с большим трудом удалось бежать, ты же понял: за нами, а не за кем-то там охотятся! Да к отелю близко подходить нельзя, нас там ждут!

Никита резко развернулся, она не успела притормозить, врезалась в него, ойкнув. И выключилась. Как из блока питания. Несколько секунд Серафима находилась в состоянии наподобие алкогольного опьянения. И голова кругом с туманом в глазах, и в теле легкость, и ноги еле держат – особенно, когда он по-дружески обнял ее и, нежно похлопывая по спине, ласково гладя по волосам, говорил:

– Сима, он работает, если нет целевых заказов, по субботам и воскресеньям. Я не хочу рисковать, завтра и на него могут напасть, как на Виолетту, мы ведь демонстрировали запись вечера с поцелуем в суде. Я должен его разговорить и записать признание, показания – не знаю, как назвать. В девять начало, как раз доберусь… Ох, чуть не забыл, принеси мобильник.