Но женщина в голубом халате каким-то образом выведала ее секрет.

— Что вы хотите этим сказать? Я же знаю, сколько мне лет.

— Я тоже.

Кэлли нахмурилась:

— Откуда?

— Я — врач. Знать такие вещи — моя работа. Зовут меня доктор Рэндалл, я врач неотложной помощи и настоящая волшебница в том, что касается оценки данных пациента.

Кэлли содрогнулась. Отсюда надо выбираться. Немедленно. Но, сказать по правде, вынимать трубку капельницы было страшновато. Удивительно и даже, может быть, смешно, но при всем том, что ей довелось испытать и пережить в прошлом, она не могла вот так запросто сорвать белые полоски пластыря и вытащить глубоко вошедшую в тело иголку. Привыкнув терпеть боль от других, Кэлли вовсе не горела желанием вредить себе самой. Она видела, как это делают в кино, где иголку выдергивают одним смелым, решительным жестом, но сейчас, оказавшись в похожей ситуации, отнюдь не спешила следовать примеру экранного героя. А если будет больно? Если из раны пойдет кровь? И даже если она освободится от капельницы, что дальше? Куда идти в голубом больничном халате? Куда подевалась ее одежда, она не знала. Вот черт. Ее просто раздели. Ну разве не унизительно?

Люк, вспомнила Кэлли. Вот кто ее спасет. Но… она вдруг поняла, что не хочет этого. Если Люк увидит ее здесь, в таком виде, то, скорее всего, сбежит в страхе в соседний город.

Нет, надо сменить тактику.

— У меня нет денег. Я не смогу оплатить счет.

— Не беспокойся, об этом уже позаботились, — заверила ее доктор Рэндалл.

— Кто? Мистер Харрис? — Как же она не подумала.

— Не знаю. Этим занимаются другие.

Конечно, Джей Ди, кто же еще. Она, разумеется, была благодарна ему за заботу, но ей никак не хотелось чувствовать себя участницей благотворительной акции. Хотя, как ни крути, так оно и есть. А Джей Ди, нравится ему это или нет, выступил в роли папаши Уорбакса[20]. Только ведь он ничем ей не обязан, и заботиться о ней у него нет ровным счетом никаких причин. Просто Джей Ди хороший парень. Но она и без него обойдется. Надо только выбраться отсюда.

— Уберите это. — Кэлли показала на трубку. — И верните мне одежду. Я ухожу.

— Прежде чем принимать какое-либо решение, ты должна понять, в каком состоянии твое здоровье. — Женщина сказала это с раздражающим спокойствием и тут же улыбнулась — быстро, профессионально. — Тебя привезли сюда, потому что ты потеряла сознание. Это тревожно уже само по себе, а тем более в твоем состоянии.

— В моем состоянии? — Кэлли недоверчиво посмотрела на нее. Жирная бездомная неудачница — вот и все ее состояние. Но от этого в больнице не лечат. — Господи… — Она задрожала так, что зубы застучали. Когда в последний раз были месячные? — Господи…

— Ты давно была на приеме?

— А почему вы думаете, что я вообще была на приеме? — с наигранной беззаботностью спросила Кэлли. Тот факт, что она ни разу не побывала у врачей, воспринимался ею как своего рода знак доблести. Работники социальной службы позаботились о том, чтобы Кэлли сделали прививки, но ни на какой медицинский осмотр ее не направляли.

Доктор Рэндалл не ответила, только кивнула. По крайней мере не стала читать нотаций, не фыркнула презрительно. В первой семье, куда направили Кэлли, реакция была бы именно такой. Да как они посмели… Бедный ребенок… Это возмутительно…

— Кэлли? Я могу так тебя называть? — вторгся в ее мысли голос доктора Рэндалл.

Она сделала вид, что рассматривает потолочные плитки.

— Так вы считаете, мне нужен врач?

— Посмотрим. Сначала нужно провести кое-какие тесты.

— Какие еще тесты? — А вдруг ее заставят признаться? Потребуют рассказать, с кем она это делала, как часто и как предохранялась. Вот влипла…

— Показатель содержания глюкозы в крови равен пятидесяти, что подтверждает подозрение на гипогликемию. Отсюда и повышенный аппетит.

— Отлично. Спасибо. — Кэлли нахмурилась — радоваться все-таки еще рано. Прошлась взглядом по длинной, изогнутой трубке капельницы. — Лишние калории не мешают.

Доктор Рэндалл, однако, на ее шутку не отреагировала.

— Что ты обычно ешь?

Кэлли с отвращением посмотрела на свою пухлую руку.

— А разве непонятно?

— Мне бы хотелось уточнить. Ты питаешься регулярно или нет? Часто ли пропускаешь прием пищи? Может быть, иногда подолгу вообще ничего не ешь, а потом ешь слишком много?

— Ну Да. И что с того? — Неужели эта врач еще не поняла? До того как перебраться к Кейт, выбирать, где, когда и что есть, особенно не приходилось. Если не знаешь, когда еще представится случай перехватить, невольно стараешься наесться впрок. — Вообще-то ем я более-менее регулярно… с тех пор, как живу у друзей… на озере.

— Но все же иногда переедаешь или постишься.

— Вот уж большое дело! Я же не какая-нибудь чокнутая…

— Никто этого и не говорит. И режим питания у тебя вполне типичный для подростков. Только в твоем случае он привел к опасным последствиям. — Женщина написала что-то в карте.

Кэлли стало не по себе.

— К каким еще опасным последствиям?

— Картина пока не вполне ясная, но предварительные результаты указывают на резистентность к инсулину. В твоем случае новость и хорошая, и плохая.

— Давайте сначала плохую.

— Скорее всего, у тебя диабет второго типа. Знаешь, что это такое?

— Ну кое-что. Это вроде передозировка сахара.

— Не только. Но не будем спешить. Когда анализы покажут, с чем именно мы имеем дело, тебе предстоит интенсивный курс лечения.

«Болезнь, — подумала Кэлли. — Я больна. Мало того что толстая, так еще, оказывается, и больная».

— Вы вроде бы сказали, что есть и хорошая новость?

— Если тебе после лечения удастся держать ситуацию под контролем, будешь жить долго и без медицинского наблюдения.

— А если не смогу? Если откажусь от лечения?

— Риск для здоровья очень велик. Поверь мне, об этом лучше позаботиться сейчас. А научиться всему ты сможешь на занятиях.

— Каких таких занятиях?

— На групповых занятиях по самоконтролю для диабетиков.

Группы… занятия… От одних только этих слов ей стало худо.

— Это кто так говорит?

— Это я тебе говорю.

Наверное, в других обстоятельствах Кэлли возмутилась бы, взбунтовалась, но уверенность и твердость доктора Рэндалл почему-то не возмутили, а даже — вот чудеса — обрадовали. Прежде никто и никогда ничего ей не предписывал — никому просто не было до нее дела. И все же покориться без сопротивления Кэлли не могла.