– Мне похрен! Британия проиграла войну. Слово победителя – закон. Не подпишете вы, я сам за вас распишусь и от вашего имени объявлю о капитуляции Британии. Хрен вы чего потом докажите. Думаете, я дам вам сдохнуть от сибирской язвы? Не надейтесь. Три-четыре дня у нас ещё точно будет. Ваши газеты писали, что я английских младенцев скармливаю голодным белым медведям! Так вот, я вас буду эти четыре дня скармливать медведям. По частям. Уши-пальчики сначала отрежу. И заставлю смотреть, как ими лакомятся голодные мишки. Потом висюльки междуножные отрежу и скормлю. И дальше сам вас буду резать помаленьку, пока обрубки без ног и рук от вас не останутся. А наши врачи сделают так, чтоб вы не сдохли раньше времени. Понятно?

Идена трясёт дрожь.

– Вы чудовище, генерал!

Прокусываю себе губу, струйка крови стекает на подбородок. Оборачиваюсь к Игорю.

– Майор, дайте мой нож. Сейчас и начнём.

Иден пятится от меня.

– Нет-нет, не надо. Я согласен.

– Ну а вы, фельдмаршал?

– Будьте вы прокляты! Давайте вашу бумагу.

– Ну вот и ладушки, а то ломаются тут, как институтки непорченые.

Майор Кулиш вместо кинжала подаёт мне перьевую ручку. Передаю её Идену.

– Прошу, сэр, сначала вы, – и указываю на лежащий на раскладном столе листок с коротким текстом акта о безоговорочной капитуляции Британии.

Расписались оба. Умнички. Конечно, когда-нибудь потом историки-юристы, возможно, будут предъявлять мне за этот беспредел. Возможно, либералы, если они будут в этом мире, будут орать-верещать про нелегитимность такой капитуляции. Пох…! Мне главное – войну закончить. Мне главное, чтобы наши советские люди перестали гибнуть, ну и, по возможности, чтоб и несоветские. И вообще – победителей не судят. И горе – побеждённым.

Но на этом моё выступление не закончено. Киваю Игорю. Разливай. Он достаёт три стопки. Разливает в них коньяк.

– Выпьем, господа, за нашу Победу и мир для британского народа! – и взглядом указываю Идену с Девереллом на стопки.

Выпиваем. Кулиш щёлкает фотки для истории. Отпустило слегка британцев.

– А теперь – сольные выступления, – из-под акта о капитуляции достаю ещё два листка с текстом и раздаю британцам. – Ознакомьтесь. Это ваши радиообращения к народу и армии. Сейчас мы запишем их на магнитофон (кто ж вас до прямого эфира допустит…) и потом сразу прокрутим запись на всю Британию. Самолёты с ретрансляторами уже моторы на аэродромах прогревают.

Читают. По виду – не особо горят желанием озвучивать написанное. Я же взятым у адъютанта ножом разведчика режу яблоко. Закусь к коньяку. И опять прокусываю губу. С ножа отправляю себе в рот яблочную дольку. На ноже остаются кровавые разводы. Так – напоминание-развод британцам, чтоб не расслаблялись.

Молодцы, не расслабляются. Иден просит ещё стопарик. Опрокидывает добавку себе в рот и заявляет о готовности к выступлению. Умница. Начинает зачитывать текст в микрофон.

Второпях текст составлял. Но вроде бы нормально получилось. В обращении к народу Иден заявил о трагической гибели премьер-министра и лорда-хранителя трона, сэра Освальда Мосли. (Генерал, но он же не погиб! Погиб-погиб. А если кто и объявится под его именем – то это однозначно самозванец. Другой вопрос – если мы того самозванца поймаем, то, может, тогда и признаем свою ошибку. Но пока приказываю считать Мосли трупом!) В связи с этим сэр Иден принимает на себя обязанности премьер-министра, а решение о назначении лорда-хранителя позже примет парламент (ага, пущай там британская элита головку себе поломает – что это значит). Далее. Британия понесла тяжелые потери. Эпидемия свирепствует. Сил у Королевства и его народа не осталось, поэтому сэр Иден принял решение о подписании акта капитуляции Соединённого Королевства перед Советским Союзом и его союзниками. Капитуляция уже подписана. В связи с этим премьер-министр отдал приказ армии, флоту и ВВС прекратить какие-либо боевые действия против СССР и его союзников и сложить оружие. Всем гражданским служащим Королевства надлежит продолжать исполнять свои обязанности, руководствуясь распоряжениями военной администрации Советского Союза и его союзников. Ну и пассаж о том, что от спокойствия и сознательности всех британцев зависит, как скоро страна сможет вернуться к своей обычной жизни.

Фельдмаршал Деверелл зачитал свой приказ Вооружённым силам Королевства. Они должны немедленно прекратить боевые действия и вернуться в казармы. Части, находящиеся в соприкосновении с армией СССР и его союзниками, должны сложить оружие и сдаться. Приказ также касается и всех частей и кораблей, находящихся за пределами метрополии. Все подданные Королевства, призванные в Вооружённые силы после августа 1939 года, с сего дня считаются демобилизованными, и их командиры должны предоставить возможность демобилизованным немедленно вернуться домой.

Уф. Ну теперь посмотрим, что будет. Нет, я не надеюсь, что так уж все сразу и сдадутся. Кое-кто наверняка попробует изображать из себя несгибаемого борца с коммунизмом. Но основная часть британской армии наверняка в течение пары-тройки дней превратится в неуправляемую толпу. А с толпой мы как-нибудь разберёмся.

– Всё, товарищи офицеры, – это я к нашим, находящимся в палатке радиоузла, обращаюсь, – и господа, – это к британцам, – сворачиваемся и идём строем в карантинный госпиталь. Там уже, наверное, нас заждались.

На улице – движуха. Большой кусок территории обнесён сигнальной лентой. Выставлено оцепление в противогазах и противохимических накидках. На берегу у слипов сапёры готовятся подпалить «Каталину», на которой привезли суку-Фуллера. Две ИМР-ки пыхтят внутри периметра оцепления – роют круговую траншею. По территории и возле переделываемого под госпиталь здания гольф-клуба снуют медики в противочумных костюмах.

Идём к особняку и сдаёмся врачам. Идену и Девереллу кроме врачей ещё и охрана-конвой положен. Для меня уже кабинет подготовлен. Видимо, управляющий клубом тут раньше нелёгкую службу нёс. Даже санузел с душем при кабинете имеются. А на рабочем столе уже аппарат ВЧ-связи и обычный полевой телефон для связи со штабом Группы стоят. Сразу за мной в кабинет заходят два доктора в «скафандрах» и начинают осмотр. Сообщают между делом, что какие-либо ухудшения состояния здоровья начнутся, скорее всего, на вторые сутки после заражения. Пичкают меня лекарствами, предлагают переодеться в госпитальную пижаму, забирают мою форму и удаляются.

Так. Теперь надо Виссарионовичу доложиться. Обрадовать-огорчить. Снимаю трубку телефона и начинаю звонить в Москву. Соединение устанавливается быстро.

– Здравия желаю, товарищ Сталин.

– Здравствуйте, товарищ Брежнев.

Докладываю Верховному ситуацию. Всё как есть.

– Но если Мосли жив? Это же рано или поздно всплывёт… – замечает Верховный.

– Так это ж не я и не вы об этом заявляли. О гибели Мосли сообщил по радио его заместитель Иден, и начальник британского Генштаба это подтвердил. Вот с них и спрос будет. Но нам-то какая разница?

Жив-погиб? Главное, чтоб британская армия начала сдаваться, а с нюансами позднее разберёмся.

– Авантюрист вы, товарищ генерал. У вас там все такие?

– Никак нет, товарищ Сталин. Не авантюрист, просто смекалка