В. В. Оставьте. Вы что, серьезно хотите это сделать?

Игрек. Вы отрицаете, что мы провели день вместе?

В. В. А какое это имеет значение?

Игрек. Просто хочу знать, считаете ли вы время, которое мы провели вместе, дружеским общением со мной или своей работой? Ведь вы не предъявили мне счет за эту встречу. Мы не говорили обо мне, о моих проблемах. Мы посетили книжный магазин, магазин грампластинок и бар. Мы с вами сидели в баре. Это не противоречит этическим принципам профессионального кодекса психоаналитика, имеющего лицензию на частную практику в штате Техас?

В. В. А вы, оказывается, ничтожество! Печально.

Игрек. Нет-нет! Не печально, а интересно. Мне интересно понять вашу роль в этой истории. Наши отношения порваны, это понятно. Я только пытаюсь понять, по чьей вине. Я, как эти парни из жюри присяжных, хочу выслушать обе стороны. Вы ведете себя так, будто эта ситуация была целиком предсказуема. Меня поражает, что…

Я выключила магнитофон. Достаточно было ему потакать.

— Держитесь подальше от нашего дома, — сказала я как можно более внушительно. — Не смейте больше являться к нам! Я не шучу. Держитесь от нас подальше.

— Я никогда и не был в вашем доме, — возразил Игрек. — С чего вы это взяли? Я даже не знаю, где вы живете. Какой у вас адрес?

— Не приближайтесь к нашему дому! Боже ты мой! Вы что, глухой? Не приходите в мой офис и не приближайтесь ко мне. — Я чувствовала, что теряю самообладание, передохнула и постаралась говорить более спокойно и убедительно: — Больше вам нельзя появляться в нашем доме. Нельзя, понимаете? Мой муж намерен с вами расправиться. Вы даже не представляете, в каком он состоянии. Ситуация вовсе не забавная, а очень серьезная и опасная.

— Ваш муж хочет со мной расправиться? Ваш муж? — сказал Игрек. — Он что, застрелит меня?

— Не приходите к нам! Я прошу вас. Как мне убедить вас, чтобы вы этого не делали? Хотите, чтобы я снова стала с вами работать? Я готова встречаться с вами здесь, в офисе. Только ни в коем случае не приходите ко мне домой!

— Значит, все-таки вы хотите проводить со мной время. Это противоречит тому, что вы только что сказали, Виктория. Вы уверены, что ваши мысли находятся в полном согласии с чувствами? Ведь про меня вы так не думаете.

Все было бесполезно. Мне никак не удавалось убедить Игрека, он только и знал, что выворачивал наизнанку все, что я говорила, отчаянно пытаясь заставить его услышать меня. Он воображал, что это единственный способ не дать прерваться нашим отношениям. Выслушивая его возражения, я вдруг живо вспомнила ситуацию, в которой оказалась на первом курсе колледжа. Мне было ужасно трудно расстаться с моим бойфрендом из школы, который считал себя вправе звонить по ночам и затевать бесконечные ссоры. И только когда он превратил мою жизнь в сплошной кошмар, я резко и решительно порвала с ним…

Сейчас я оказалась в аналогичной ситуации — оставалось только пойти на крайние меры и одним ударом разрубить этот гордиев узел наших отношений. И я набралась храбрости и заявила Игреку, что, может, мой брак и не самый благополучный, но я люблю и уважаю своего мужа. Что я проявляла к нему интерес исключительно из-за его научных занятий, а вовсе не из-за его личных достоинств. Я откровенно заявила, что не считаю его порядочным человеком. Объяснила, что не находила его сколько-нибудь привлекательным и согласилась встретиться с ним на людях только потому, что его не могли видеть рядом со мной. Я признала, что иногда мне действительно нравилось разговаривать с ним, но это вовсе не значит, что я одобряю все его взгляды и поступки. Сказала, что не желаю знать, каков он на самом деле, потому что его истинная сущность может оказаться еще хуже той личины, которой он сейчас прикрывается.

Даже не видя его лица, я отлично представляла себе, как моя отповедь подействовала на него.

Наконец я выговорилась, и воцарилась тишина, казавшаяся оглушительной. Затем у дальней стены кабинета скрипнул паркет — видимо, он сидел на полу, прислонившись к стене, и теперь встал. Я подумала, что он уйдет, в знак презрения не удостоив меня ответа. Но как бы не так — последнее слово должно было остаться за ним.

— Я слишком хорошо к вам относился, — сказал он. — Вам нравилось, когда я оскорблял вас, потому что вам нравятся мужчины, которые относятся к вам с презрением. Вот в чем ваша проблема. Как только я начал выказывать вам уважение, вы сразу потеряли ко мне интерес. У меня, конечно, есть свои проблемы, но ваши проблемы куда серьезнее.

После этих слов раздался скрип открываемой двери, и она со стуком захлопнулась.

— Вы еще здесь? — немного выждав, громко спросила я.

Но ответа не получила и решила, что он уже ушел. Как ни тяжело было у меня на душе, все же я с облегчением подумала, что моим мучениям пришел конец. Я действительно считала, что на этом история с Игреком закончена. Сама не знаю почему. Наверное, потому, что я всегда была оптимисткой, хотя это дорого мне стоило.

Наихудший поворот событий

Тяжело писать о случившемся 18 сентября. Хотя все произошло за считанные минуты, этот вечер стал для меня переломным моментом — с тех пор я воспринимаю свою жизнь расколовшейся на две части, до 18 сентября и после. И, наверное, это уже навсегда.

Каждый раз, когда мне приходится рассказывать о том вечере, мне задают один и тот же вопрос: «Это было прямо как в кино?» И я понимаю, что они имеют в виду. Под влиянием средств массовой информации мы думаем, что можем представить себе любые невероятные вещи. Мы видели уже столько фильмов о человеке-невидимке, что нам кажется, мы в состоянии вообразить невообразимое. В действительности же никакого сходства с кино не было, разве что в самом конце. Поэтому обычно я отвечаю: «Вовсе не как в кино, если не считать, когда это было». И люди смеются над тем, что совсем не смешно.

После тягостного разговора с Игреком я приняла еще двух пациентов и вернулась домой. Там я немедленно рассказала обо всем Джону. Он воспринял мое сообщение без малейшего удивления. Когда я сказала, что мне наконец-то удалось поставить Игрека на место и что все кончено, он лишь усмехнулся.

— Все равно на следующей неделе мы установим детектор обнаружения движения, — сказал он. — В понедельник утром приедут специалисты из охранной фирмы. Я уже назначил им время.

Джон не общался с Игреком, но, в отличие от меня, сумел его раскусить.

Начало вечера было на редкость идиллическим и прекрасным. Я приготовила жареного цыпленка, мы вместе накрыли стол. Я спросила, есть ли у него работа, и Джон сказал, что сегодня вечером может позволить себе отдохнуть. Мы немного прошлись, полюбовались закатом солнца и вернулись домой. Потом посмотрели документальный фильм «В луче света»[73]и около одиннадцати поднялись в спальню. Примерно с час мы читали, после чего выключили свет. Засыпая, я с приятным удивлением подумала, что за весь вечер едва вспомнила об Игреке. Казалось, все действительно закончилось. На душе было легко и спокойно, и я быстро уснула.