«Желая во что бы то ни стало сохранить свои привилегии, правящий класс цепляется за отжившие символы власти, – просвещала рондийцев очередная газетная передовица. – Отсюда все эти надоевшие атрибуты „таинства“ – белоснежный парадный мундир, ежевечернее явление народу, поощрение близкородственных браков и так далее. Но теперь у молодого поколения Ронды открылись глаза. Только молодежи решать, не пора ли перейти к решительным действиям. Тот, кто владеет секретом вечной юности и хотел бы передать его своим прямым потомкам, прекрасно знает, что разгадку надо искать в пещерах Рондерхофа, а ключ к ней – в лабораториях дворца».

Эрцгерцогу был брошен первый прямой вызов. Однако продолжения атаки не последовало: назавтра главное место газета отвела злободневной ботанической проблеме. Некий ученый в своей статье заявлял, что цветы ровлвулы в опасности: они могут утратить красоту и аромат по причине вредоносного воздействия радиоактивных частиц в процессе схода снежных лавин с Рондерхофа. Лавины всегда наблюдались на западном склоне и никогда – на восточном. Снежный покров на восточном склоне поддерживался в идеальном состоянии, чтобы члены правящей семьи могли беспрепятственно кататься на горных лыжах и прыгать через водопады.

«Естественный путь снежных лавин пролегает по восточному склону, – утверждал ученый ботаник, – но поскольку это могло бы помешать забавам сильных мира сего, горный патруль, как недавно выяснилось, регулярно получал приказ перенаправлять лавины, угрожающие королевской лыжной трассе, с востока на запад. По-видимому, вовсе не принимается в расчет непоправимый ущерб, причиняемый тем самым рондийскому цветоводству на западном склоне, а также опасность радиоактивного заражения, которой подвергаются сборщики цветов».

На статью тотчас откликнулся потомственный сборщик, один из ведущих в стране: вплоть до дня газетной публикации он считал, что своими уникальными свойствами бутоны ровлвулы обязаны именно обильному снежному покрову – недаром его предки верили в благотворное воздействие лавин. Выходит, все они заблуждались?

«К сожалению, наш корреспондент унаследовал от своих почтенных предков традиционные, но в корне ошибочные представления, – разъясняла газета. – Согласно последним исследованиям, снег пагубен для бутонов ровлвулы; более того – многие рабочие с фабрики Грандоса жалуются на боль и зуд: вероятно, кожа ладоней реагирует на какое-то едкое вещество, предположительно содержащее частицы радиоактивной пыли».

В газете был помещен жуткий снимок мужской ладони, пораженной экземой. Экзема проявилась после того, как работник пропустил через свои руки партию цветов со склонов Рондерхофа. В заметке говорилось, что пострадавший частично утратил работоспособность и его здоровье под угрозой.

Грандос незамедлительно объявил, что ввиду риска радиоактивного заражения – если таковой подтвердится, – всем рабочим будут выданы перчатки.

«Народ Ронды может гордиться тем, что в стране нашелся по крайней мере один гражданин, который печется о благе простого человека, – прокомментировала его поступок газета. – Пользуясь случаем, мы хотим выразить Грандосу свою признательность».

А где же в это время пропадала эрцгерцогиня? Неужели про нее совсем забыли? Среди обслуги королевского шале был человек, который чудом уцелел в Ночь Длинных Ножей и нашел убежище в Восточной Европе. Впоследствии он рассказал приютившим его хозяевам, что имел честь прислуживать эрцгерцогине и ее кузену Антону в дни их недолгого романтического уединения.

«Не было, нет и не будет на свете более счастливой пары, – вспоминал он. – Невозможно представить себе любовь более искреннюю и чистую. Они катались на лыжах и купались в горных озерах, а по вечерам я и еще один слуга, которого потом умертвили мятежники, подавали им на ужин нежную рыбу, выловленную в верховьях Рондаквивира и запеченную в листьях ровлвулы, а к ней молодое белое вино из винограда со склонов Рондерхофа. Эрцгерцог предоставил в их распоряжение свои личные апартаменты с окнами и балконами на запад и восток. Они могли любоваться восходами и закатами, но им было не до того, как однажды призналась сама эрцгерцогиня».

После революции эта история попала в американские газеты; многие сочли ее чистой выдумкой, но читатели старшего поколения склонны были принять ее на веру.

В начале марта эрцгерцогиня и ее кузен Антон вернулись во дворец и оставались там, пока шли приготовления к свадьбе. Это была роковая ошибка. Им не следовало уезжать из шале в горах. Но эрцгерцогиня так упивалась своим счастьем, что хотела поделиться им со своим народом. Прошло совсем немного времени – разве народ стал относиться к ней иначе? Позднее говорили, будто бы эрцгерцог ее предостерегал, но она его и слушать не желала. «Я всегда любила свой народ, и народ любит меня» – это были ее подлинные слова. В первый же вечер по возвращении, повинуясь минутному порыву, счастливая влюбленная эрцгерцогиня схватила за руку кузена Антона, подошла вместе с ним к окну и с улыбкой помахала народу рукой. На площади, как обычно, собрались и рондийцы, и гости столицы; каково же было их изумление, когда они увидели у окна эрцгерцогиню и рядом с ней Антона. Ведь жителей уверяли, что эрцгерцогиня Паула впала в немилость, томится в заточении… Она появилась только на миг – возможно, сам эрцгерцог не одобрил ее порыва и попросил отойти от окна. Так или иначе, толпа взволновалась, посыпались вопросы.

– Выходит, она вовсе не пленница? – раздавались недоуменные голоса. – Она здесь, во дворце, улыбается как ни в чем не бывало, а рядом с ней Антон, наш славный горнолыжник и поэт! Как это все понимать? Может, они и правда любят друг друга?

Этот эпизод мог положить конец всем далекоидущим замыслам Марко, который по воле случая в тот вечер тоже оказался на площади перед дворцом. Он сидел с друзьями за столиком уличного кафе и прихлебывал чай рийви – к рицо он не притрагивался и вообще алкоголь не употреблял, предпочитая травяной чай, особенно полезный при разлитии желчи. Однако ему хватило ума воздержаться от комментариев и уклончиво процедить:

– Это входит в их план. Завтра будет официальное извещение. Вот увидите.

И действительно, утром на воротах дворца появилось небольшое объявление, из которого подданные узнали, что в скором времени состоится бракосочетание эрцгерцогини Паулы, «возлюбленной сестры эрцгерцога», с ее кузеном Антоном. И тогда Марко срочно напечатал дневной, чрезвычайный выпуск «Рондийских ведомостей».

«Прогноз нашей газеты подтвердился! – возвещали гигантские буквы на первой полосе. – Рондийская Роза уступила давлению двора и вопреки собственной воле дала согласие на брак по расчету с кровным родственником. Долгие недели одиночного заточения сломили дух отважной красавицы. Ее не однажды высказанное желание выйти замуж за простого рондийца и составить единое целое с рондийским народом было жестоко и грубо попрано. Кто знает, какими методами обитатели дворца сумели принудить эрцгерцогиню Паулу к послушанию? Возможно, теми же методами цепляющиеся за власть фанатики испокон веков подавляли волю молодых представителей династии. Антон, которого определили в женихи эрцгерцогине, с малолетства был любимчиком монарха и без сомнения вошел с ним в тайный сговор: разделив невесту с эрцгерцогом, он автоматически обеспечит себе право престолонаследия. Рондийцы навсегда лишились своей эрцгерцогини. Рондийскую Розу отняли у народа».