Тут я задумалась – при нашей первой встрече он такой спокойный преспокойный был и в последующие несколько дней тоже. Почти. Теперь вот совсем с выдержкой плохо.

Это я так на него влияю?

– Да, Аэлин. Это ты, – коротко ответил он.

Снова смутилась.

– А теперь, если ты прекратишь думать про меня столь продуктивно, я расскажу до конца все, что собирался. Хорошо?

Кивнула. Как будто выбор есть.

– Аэлин!

Еще раз кивнула, стараясь оставить разум пустым. Без комментариев, так сказать.

Черные глаза сузились, губы поджались сами собой, но уже спустя несколько секунд черты Прайма разгладились и он снова ласково улыбнулся.

– Венец поглощает любую магию. Это ты поняла еще в первый наш совместный вечер, – тут я с трудом удержалась, чтобы не вспомнить этот самый вечер. Мрачный взгляд Прайма очень помог в этом. – Также он преобразовывает ее и усиливает во множество раз. Так уж вышло, что ментальная магия, сохранившаяся в артефакте, и есть главный недостаток в применении. Да, она позволяет читать других и не позволяет кому-то считывать тебя, но также, усиленная в тысячу раз, эмпатия пытается сохранить эмоциональный баланс в носителе. Если не остановить процесс во время, после вернуть чувства крайне сложно. Я был уверен, что ты справишься, ведь ты… – тут он ухмыльнулся, – даже меня смогла поставить на колени. До этого момента никто не мог так поразить своей силой воли.

Бездна Огненная, вот говорил же мне Александр, что вести себя надо прилично!

– А знаешь, в этом смысле он даже прав, – задумчиво протянул Прайм. – Твое проклятие поцелуя Богини Смерти и стало решающим фактором в том, что я не отпустил тебя, Аэлин.

Твою ж… Вселенную! Мрак…

Получила от Прайма еще один укоризненный взгляд.

Улыбнулась, мстительно добавив про себя: «Такая я и есть. Да-да».

На шее проступили вены. Фиолетовые. Злится… а мне так хорошо.

– Я склонностями к мазохизму не отличаюсь кстати, – добавил еще одно меланхоличное заявление Прайм. – Но раз тебе так нравится доминировать… – он сделал паузу.

Коварно улыбнулся. Тут я почувствовала, как по телу, словно волна легкого онемения прошла. В следующий миг сильные гибкие пальцы уже сомкнулись на моей талии, заботливо подобрали края шелка стального цвета, а вскоре я уже сидела на коленях своей гипотетически второй половины. Поскольку Прайм на постели сидел, как и я теперь, то его лицо оказалось довольно близко. С тоской подумала, что теперь слушать и молчать, даже мысленно, будет еще сложнее. Кир только ухмыльнулся.

– При разделении артефакта я не учел только одного. Я поглощаю магию, преобразую ее и отдаю своим децернентам, наполняя их резерв. Ты же самостоятельно пользуешься ею постоянно. Побочные эффекты оказались сильнее. Прости, Аэлин, я не подумал об этом сразу.

– Что теперь? – спросила без особого интереса.

Особый интерес у меня больше вызывали в данный момент напряженные рельефы мужского торса и черные глаза, в которых уже столько раз хотелось утонуть.

– Ты меня отвлекаешь, – предупредил он укоризненно.

Прайм поискал взглядом что-то. Оказалось – мой венец. Чуть потянулся, забирая находку с неподалеку лежащей бархатной подушки, и надел артефакт мне на голову.

– Так мне спокойнее, – пояснил он.

– Я сойду с ума?

Раз он не ответил на мой вопрос, значит, так оно и есть.

Властитель Алнаира насмешливо посмотрел на меня.

– Я подправил некоторые моменты в твоей половине артефакта. Теперь все будет хорошо, Аэлин. Что касается сойти с ума – думаю, на процесс твоего мышления я все же могу повлиять, – добавил Прайм как-то уж совсем коварно и вдобавок полушепотом.

Его руки плавно переместились с талии на спину, поддерживая меня, не позволяя отстраниться. Губы ласково коснулись моих. Отдаваясь на власть порыву, обняла его за шею. Вот теперь до меня дошло, что не так во всей этой расчудесной идиллии.

– Сколько времени я спала, Кир?

В глазах цвета Бездны промелькнуло сомнение и… вина. Молчит.

– Кто меня купал? – поинтересовалась дальше, пока он себя виноватым чувствует.

– Арнора, – медленно отозвался он.

– Сколько раз?

Супруг печально вздохнул.

И вина никуда из черных глаз не делась, только еще и сожаление добавилось.

– Как ты догадалась? – ушел он от ответа снова.

– Кажется, в данный момент у нас ты отвечаешь на вопросы. Не я, Кир, – произнесла непреклонно.

То, что я парикмахерским искусством не страдаю, а его волосы очень даже поддались процессу влияния мастера, и, судя по всему, успели стать длиннее перед этим, я умолчала. Пусть сам догадывается, где прокололся. Поскольку он снова промолчал, пришлось сменить столь удобную позу и встать с кровати. Сделала вид, что обиделась, для повышения супружеской мотивации, так сказать. Едва мои необутые ступни коснулись высокого темного ворса ковра, как мир неожиданно покачнулся. Ног я почти не чувствовала, тело так и пребывало в состоянии онемения, и если бы Прайм не подхватил меня вовремя, то я точно бы упала. Бездна!

Может быть, в обычной ситуации, я бы и была ему благодарна, но в данное время только разозлилась сильней. В добавление к сгущающимся эмоциям озлобленности вошла Арнора, а за ней следом две девушки. Они принесли завтрак и мое любимое белое платье с черными шелковыми лентами. На мгновение захотелось забыть об обиде, ведь платье означало, что супруг действительно ценит то, что мне так нравится, и правда старается наладить отношения. И может быть, волна гнева бы сошла, но сопровождающие Арнору – девушки, которых я велела доставить из владений старшего децернента Солтиса. Судя по тому, что по идее они должны были прибыть только через неделю, плюс их внешний вид… Придушу Прайма голыми руками. Пусть и не умрет, зато я получу еще какое моральное удовлетворение от самого процесса удушения.

– Доброе утро, сейида Прайма Аэлин, – поздоровались все три.

Сделала вдох поглубже, выдавила им улыбку в ответ и ступила по направлению к балкону. Если сейчас рот открою – дальнейший контроль, который и так удавался с огромным трудом, точно канет в небытие. Пока я тихонько злилась, позволяя порывам теплого ветра обдувать лицо, все еще не просохшие волосы и голые плечи, девушки оставили в спальне принесенное и поспешно удалились. Как только двери за ними закрылись, его имперское высокомерное величие, самонадеянно решившее, что может распоряжаться сроком моего бодрствования, явился на балкон и встал за моей спиной.

– Аэлин, – прохладные ладони легли мне на талию, прошлись вперед и замерли, сцепившись в замок в районе живота.

Уже было собиралась высказаться, но Прайм опередил.

– С днем рождения, Аэлин.